Иван Долгушин - Миссия Артура Саламатина

…Юрий Петрович Точило был писателем. Правда, писателя Точило вряд ли кто мог бы припомнить; книги он, следуя отчасти моде, отчасти (в куда большей степени) требованиям издателей, подписывал псевдонимами — то Баженовым, то Р. Виардо (Р. в этом имени ровным счётом ничего не значило, но, по мнению издателя, добавляло солидности), а чаще всего — Сергеем Градским.

Это имя мало что говорило великим литераторам, лауреатам престижных премий, и их интеллигентным, высокоумным читателям; но зато его книгами зачитывалось множество простых, непритязательных потребителей — в метро, в автобусах, в плацкартных вагонах они листали книжонки в цветастых обложках, а, прочитав, без зазрения совести отправляли их на хозяйственные надобности.

Проще говоря, Точило был обычным популярным автором книжек про попаданцев. Но даже для такого типа писателей наступают мрачные времена. Такое время наступило и для Юрия Петровича. По контракту ему через два месяца нужно представить в издательство новую книгу, а он ещё не написал ни строчки, хотя в его ноутбуке, в папке «Книги работа», лежал документ с гордым названием « Название нашей книги ». И Точило не смог придумать ни одного сюжета, подходящего под это название, хотя и был признанным мастером по выдумке пафосных банальных сюжетов на грани абсурда даже среди людей своей профессии.

И вот однажды, когда Юрий Петрович, вместо того чтобы листать Википедию в поисках подходящего исторического сюжета, сидел на форуме, он наткнулся на интереснейший пост.

— А ведь это подходит для моей книги. — подумал Юрий и написал сообщение: «Меня заинтересовала ваша выдумка. Не могли бы вы рассказать про будущее поподробнее».

Слово за слово, договорились и о встрече в реале. Точило так и не уяснил, кто же этот чудак — то ли странный шутник, решивший таким образом потроллить форумное сообщество, то ли попросту какой — то псих с навязчивыми идеями. Однако, в любом случае, идеи эти были весьма интересны — в воображении писателя уже вырисовывалась совершенно новая, совершенно особенная книга — книга о попаданце наоборот, о попаданце в нашу эпоху.

Закрыв вкладку с форумом, Юрий вошёл в почту и начал строчить письмо издателю, в Москву.

…За весь день Юрий вышел из дому лишь один раз — перед ужином спутешествовал к Бердскому шоссе в магазин за пирожками; к счастью, вернулся он быстро, потому что к вечеру тучи, собиравшиеся ещё с утра, набухли, почернели и разразились дождём — летним по силе, но по — осеннему холодным и затяжным.

Точило укрылся в своём убежище — квартире на десятом этаже высоченного кирпичного здания, что подобно башне Изенгарда возвышалось над коттеджами, закоулками и оврагами полугородского района на полпути между Новосибирском и Бердском. Поговаривали, что с верхних этажей этого здания видно Обское море; но поскольку окна квартиры Юрия выходили на другую сторону, он не имел возможности убедиться в правдивости этих слухов.

В солнечную погоду из его окон можно было увидеть только большой кусок гаражного кооператива, чуть меньший кусок неба и совсем маленький кусочек берёзового леса на краю Ботанического сада; сейчас из них не было видно вообще ничего, кроме серой стены дождя.

…Юрий заварил чаю, сел за стол и приступил к скромному ужину. Да, давненько он не получал приличного гонорара; однако даже тех денег, что у него имелись, хватало для простой, непритязательной, но спокойной и удобной жизни.

Точило совсем не жалел о том, что выбрал для себя профессию писателя; и пусть он сам отчасти понимал, какую несусветную туфту и вздорную писанину производит на свет (а ведь, стыдно сказать, в своё время Точило чуть не поступил на исторический факультет, да ещё и в Москве), но это, с позволения сказать, чтиво давало ему чай, печенье, пирожки, тёплую постель — а что ещё нужно человеку?

Юрий отхлебнул чаю и крякнул от удовольствия. Да, его вполне устраивала эта небогатая, одинокая жизнь.

…Вдруг раздался пронзительный, дребезжащий звук дверного звонка. Юрий поморщился, встал из — за стола и поплёлся открывать.

На пороге стоял высокий — головы на две выше Юрия — и тощий человек. Вид его, прямо скажем, был довольно жалок: он промок с головы до ног, вода лилась и с обвисших чёрных волос, и с синего пиджака, и с некогда чёрных, а ныне пёстрых, как трико арлекина, брюк; лицо его было небрито, а руки грязны и ободраны.

— Что вам? — спросил Юрий.