Иван Долгушин - Миссия Артура Саламатина

Аполлон раздобыл для такого случая маску Гая Фокса; Фортуна счёл достаточной маску Деда Мороза. Георгий, он же Владлен Первомаевич, снова приволок плакат насчёт национальной идеи; Ася тоже заготовила плакатик: «Слава — Точиле! Свобода — информации!»; Монета продавала прохожим пирожки, что, по её мнению, тоже было формой гражданского протеста.

Полиция присутствовала; однако, во — первых, придраться было не к чему, а во — вторых она не особо и стремилась придираться, поскольку план по задержаниям на эту неделю был уже выполнен; а потому пикетирование проходило чинно и спокойно.

Нельзя сказать того же о заседании суда. Накал страстей чувствовался с самого начала, а через какое — то время кипевшие доселе под спудом эмоции выплеснулись наружу.

— Прежде всего мне хотелось бы попросить господина ответчика объяснить, какое отношение имеют к делу его личные соображения, а господина Кипарисова перестать уже болтать с господином Могильцовым и ответить на… — едва не кричал адвокат Маламедов.

— Прежде всего, — стукнул кулаком адвокат Казакевич, — мне хотелось бы попросить госпожу Кимову вытащить из ушей наушники, а господина Маламедова замолчать и…

— Тишина! — рявкнул, пробудившись от дрёмы, О`Доэрти, — не забывайте об уважении к суду! Высказывайтесь по порядку. Маламедов…

— Так вот, я хочу задать лишь один вопрос обвинению…

— Один? — судья грозно посмотрел на адвоката; тот съёжился.

— Двадцать четыре…

— Спасибо, не надо. Позвольте лучше уж мне самому.

— Хорошо, ваша честь, — Маламедов сел на место.

— Ну, вот так — то оно будет лучше, — Альберт Карлович повернулся к представителям защиты и сказал: — так, по существу. Факт размещения книги на этом… трекере — крекере признаёте?

— Признаём, но…

— Нарушение договора было?

Что поделать — пришлось согласиться и с этим, и тогда судья, довольно потерев руки, объявил, что ему нужно подумать.

Думал он с полчаса; закончив, ударил молотком, призвав ко вниманию совсем уже было расслабившихся заседателей, и заговорил.

…Долго на холоде не простоишь, даже когда борешься за справедливость; а потому демонстранты один за другим, оставив плакаты у стен судилища, укрылись в столовой напротив.

Здесь им уже не было нужды притворяться, будто они друг друга в глаза не видели; так что все собрались за одним столом, и Аполлон достал ноутбук.

— Будем следить за ходом заседания через интернет, — объявил он, — тут трансляция идёт.

Друзья уставились на экран; запись была не слишком качественной, но глухой, мягкий голос О`Доэрти слышался хорошо.

— Решением Останкинского районного суда Юрий Петрович Точило, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, признаётся виновным в нарушении авторского договора, заключённого с издательством «Фороракос»…

Десять глаз впились в окно видеозаписи.

— …И приговаривается к возмещению убытков в размере, установленном обвинением. Следствие по делу о пропаганде вражды по национальному признаку считать закрытым по причине отсутствия состава преступления; в связи с пропагандой безнравственных и антиконституционных действий вынести Юрию Петровичу Точило выговор и…

— Мы сделали два прототипа процессоров новой отечественной серии, — докладывал Леонид Тороват, — первый прототип сделан для военных и разработан специально для шифрования. Второй, гражданский, создан специально для гражданских нужд.

— Плохо, господа учёные. Зачем вы тратили деньги на гражданский вариант, на него грант не выделяли. Объявляю вам выговор, — сказал человек в костюме и вышел из комнаты.

— Почему нами руководят недалёкие люди? — спросил Тороват своего коллегу, когда тем же вечером они пили кофе в институтской курилке.

— И не говори. В такие моменты хочется всё бросить.

— А может, возьмём наш гражданский процессор, найдём инвесторов и откроем своё производство?

— То есть запустим в производство какие — то почти секретные чертежи против воли властей? Нас за это по головке не погладят.

— Ну и пусть. Слышал новость про писателя Точилу — не побоялся, пошёл против начальства.

«Галахад стоял на краю небоскрёба, что одиноко возвышался над разрушенным городом, и смотрел на кроваво — красный закат.

За его спиной открылся люк, и на крышу, прищурившись от яркого солнца, помахивая хвостом, вылезла Кинна.

— Галахад, мы победили! — радостно промяукала она.

— Победили? Посмотри на город под ногами. Ты видишь там счастливых граждан нашего отечества? Да, мы выиграли битву, мы выиграли войну, но проиграли будущее.