Вячеслав Камедин - Лунная танка. Сборник рассказов

– Земля! – выдохнул он. – Ты знаешь, мне сейчас кажется, что её никогда не было в моей жизни, что я рождён летающим в этом баллоне с кислородом, – он обвёл глазами отсек. – Если бы ты знала, как я ненавижу этот корабль, это пластик, напичканный электроникой, эту сублимированную еду без вкуса и запаха, эту не настоящую воду, отдающую порой плохо переработанной мочой… Земля! А какое там сейчас время года, не знаешь?

– Не знаю, – тихо ответила женщина; ровный, негромкий голос мужчины с медленными, протяжными интонациями, точно колыбельная песенка, действовал на неё успокаивающе, и она, прижавшись щекой к его плечу, погружалась в какую-то полудрёму. – Наверное, весна.

– Весна! – протянул он. – Как же давно я не видел женщин в коротких платьях, с голыми ногами, в туфельках на каблуках! С развевающимися волосами… спешащих куда-то… или сидящих в парках на скамеечках, а ветерок нет-нет, да и подымет краешек юбки, показывая белоснежные трусики…

– Хулиган, – пожурила она его, но как-то безучастно, с каким-то равнодушием.

В отсек влетела чья-то перчатка. Мужчина даже слегка вздрогнул, когда увидел из темноты как будто бы протянутую руку. От малейших колебаний воздуха перчатка медленно переворачивалась, и создавалось впечатление, что пальцы шевелятся. Жутковато было взирать на плывущую и зовущую к себе перчатку. Ребристая, с истёртой, потрескавшейся кожей, с кровью на кончиках пальцев, она точно просила помощи. Ему пришла в голову мысль, от которой внутри всё похолодело: это призраки умерших протягивают руку и зовут их присоединиться. Ему даже показалось, что он услышал голос – кто-то прошептал «идём». Он понимал, что голосом был всего лишь шорох кожаной пришелицы, задевшей кусок кабеля, летавшего тут же в полутьме. Но от этого шороха он испытал такой животный ужас, что всё тело одеревенело и покрылось морозящей коростой. Никогда в своей жизни ещё он так не боялся, как сейчас: ему хотелось кричать или зарыться глубоко-глубоко во что-нибудь тёплое и глухое. Грудь рвалась от беспощадных ударов изнутри. Чудилось, воздух вокруг него вовсе исчез: что-то не давало вздохнуть, будто горло сдавила тугая бечевка. Перед глазами проплыли лица всех, кто был в команде корабля. Улыбающиеся, говорящие что-то, подмигивающие, словно намекающие на что-то, только им и ему известное. Они приближались, глядя на него пустыми, стеклянными глазами, такими же, какие он видел у вахтенного, когда поворачивал его к себе лицом. Он чувствовал их холодное, отрывистое дыхание даже сквозь комбинезон. Только сейчас понимание того, что ему предстоит, с полнотой и ясностью пришло к нему. Густой комок тошноты подступил к горлу, виски налились горячим свинцом, пульсирующим громко и гулко, а сознание заволокло туманом…

– Ты уснул, – нежно ответила женщина на его вопрос: что произошло.

– Да – а? – протянул он настороженно, оглядываясь вокруг. Он всё ещё обнимал её, и они плавно парили по отсеку, слегка задевая стены и касаясь незримых в темноте каких-то мелких предметов. Взволнованно ища глазами призраков, виденных им до обморока, он всё ещё прибывал в возбуждении, но волна горького отчаянья отхлынула, и ему даже стало стыдно. Он ответственен перед нею, ибо он – последний, и потому не может позволить себе такую слабость, как страх. Так он решил, и как подтверждение собственных мыслей, покрепче прижал женщину к себе.

– Ты что-то ищешь? – поинтересовалась она, видя, как он нервно оглядывается.

– Нет-нет, нет, – поспешил он заверить её, а затем, помедлив, добавил: – Слушай, давай переберёмся куда-нибудь из этого отсека?

Стало почему-то темней. Он взглянул на иллюминатор: та же перчатка, что некоторое время назад выплыла будто из ада, прислонилась к стеклу, словно чья-то незримая рука пытается выдавить его наружу. Определённо, было в этой перчатке что-то недоступное человеческому пониманию, что-то живое, осмысленное.

– Зачем? – пожала плечами она. – Ведь все отсеки одинаковы, а здесь нет…

Она хотела сказать «…мертвецов», но голос дрогнул, когда она мысленно добралась до этого слова в предложении.

– Земля! – воскликнул он, будто увидел землю из корзины на вершине мачты, а потом зачастил: – Мы ведь говорили о земле, да-да, я помню. Вот куда мы сейчас отправимся. (Она вопросительно взглянула на него: не бредит ли он). Вот что нам сейчас нужно, да-да, просто необходимо, да-да. Как же я сразу не подумал! Как мне надоела эта невесомость! Ну, полетели! Быстрее! Быстрее!