Вячеслав Камедин - Лунная танка. Сборник рассказов

– А почему так темно? – нарушила она долгое молчание.

– Когда штурман бился в конвульсиях перед смертью, – отвечал он, словно читая заученную наизусть лекцию, в слова которой уже не вдумываешься, а автоматически выдаешь длинными порциями, – он ударил ногой по клавиатуре серверного компьютера, и система заблокировалась. Я пытался перезагрузить её – без толку, она не воспринимает ни единой команды. Свет, внутренняя связь, перекачка и выработка кислорода и… черт его знает что ещё – не работает. Нет, что-то всё-таки работает, – он задумался на мгновение, – но что?.. В общем, мы в корабле-призраке: капитан и все матросы мертвы, а судно без курса и управления несётся неведомо куда. Ты в детстве читала о корабле-призраке? И я в детстве читал о корабле-призраке, и уж никак не представлял себе, что когда-нибудь окажусь на нём. Хм, даже есть в этом что-то романтичное, черт возьми. Не хватает только пиратов. Хотя какие, к дьяволу, пираты в космосе?

– Воздух? Ты сказал, воздух не вырабатывается больше, – нервно вздрогнув, насторожилась она.

– Не беспокойся, на наш век хватит, – грустно сострил он.

– Не будь так жесток!

– Прости. Всё-всё. Прости, – прижав её к себе, быстро зашептал он.

«Нужно о чём-то говорить», – стучало назойливо в голове маленьким, но тяжёлым молоточком, какие бываю у психиатров, которыми они так больно бьют по переносице, за что ненавидишь их всем своим сердцем, но поделать ничего не можешь – врач есть врач.

– Можно тебя спросить? – наконец нашел, что сказать он. – Эта… экспедиция… что она для тебя значила, – с трудом подбирая нужные слова, он растягивал слоги и запинался, точно старался ничем не обидеть, зная интимность вопроса, – для чего ты… полетела?

Видя удивление на её лице, он как-то виновато тут же себя перебил:

– Ах, да. Муж. А… он?

Он старался как можно тактичнее задать этот вопрос, выбрать тон помягче, и всё же почувствовал холодок обиды в её молчании и в резком жесте, когда она отвернулась к иллюминатору.

– А ты? – вдруг спросила она, развеяв этим вопросом ошибочные догадки и ненужные угрызения совести мужчины.

Он хотел бы тут же, не откладывая вновь и вновь признаться, зачем он «подписался» на эту научно-исследовательскую авантюру, путешествие сквозь всю галактику с сомнительными и нелепыми, на его взгляд, опытами, опасное, долгое и неинтересное предприятие. С начала полёта он лелеял мечты, что когда-нибудь признается ей и откроет всё, что копилось в его одинокой душе. Сила под названием осознание того, что она не свободна и никогда не будет его, сдерживала всякий раз на полуслове, когда он готов был, встречаясь с ней по рабочим надобностям один на один, выплеснуть, обнажиться, освободиться от недомолвок. Не потому ли он больше всех вымотался за то время, проведённое вдали от земли, не потому ли больше всех ненавидел эту консервную космическую банку? Видеть человека, которого хочешь ежесекундно, с которым жгуче желаешь быть не только в дружески-профессиональных отношениях, постоянно, бок о бок работать, и мириться, что он сегодня не с тобой в убогой каюте, а с другим человеком. И, главное, знать, чем они заняты. В такие минуты проклинаешь всё, включая собственное рождение. «А ты?» – такой простой вопрос и так просто на него ответить. Что же не даёт сделать это сейчас, когда её муж, капитан корабля, так же, как и все остальные, – мертв, и остаётся всего-то ничего времени, чтобы признаться…

Вместо ответа он перевернулся к верху ногами… Невесомость навязывает свои условности. Условен потолок, обшитый белым пластиком. Стены, которые немного темнее «потолка». Условен и пол, выкрашенный в темный цвет. По сути, ни стен, ни потолка, ни пола – одно сплошное, эллиптическое помещение отсека. Внутренность какого-то гигантского яйца. Лишь человеческое психологическое восприятие, не желающее мириться с абсолютной космической относительностью, привыкшее, что вверху всегда – небо, а под ногами – земля, делает из этой условной белиберды вполне осмысленную закономерность… Он перевернулся к верху ногами и стал гримасничать, показывая, что, мол, свалял дурака.

– А всё-таки? – настаивала она.

– Довольно крупная сумма за контракт, – замялся он.

– Деньги? – усмехнулась женщина, – Ты же знал, что эта поездка в один конец – на той планете мы должны были остаться до конца жизни…

– Ну, знал, – ответил он, словно его спрашивают о пустяках, с искусно подделанной ленцой, – так что ж из того?..