Сергей Волков - Сорок один

Винни-Пух проснулся от острого ощущения опасности. Пятачок тоненько посвистывал носом, где-то под крышей стрекотал сверчок. На полу лежал серебряный квадрат лунного света. Снаружи гремели цикады да койоты выводили свои скорбные песни, оплакивая уже умерших и еще живых – разом.

Осторожно вытащив кольт, медвежонок пристроил ствол на сгибе лапы, направил его на дверь и весь обратился в слух. Вскоре его старания были вознаграждены – он уловил за дверью тихий звон металла и скрип песка под подошвами нескольких человек.

Три оглушительных выстрела прогремели один за другим. Вспышки пламени разорвали полумрак, царивший в хижине. Пятачок вскочил, но запутался в покрывале и снова упал.

Дверь со скрипом распахнулась, в комнату ввалились трое мексиканцев. Двое были мертвы, третий еще дышал. Выпучив непонимающие глаза, он простонал:

– Ми эспуэла?

– Си, сеньор, – кивнул Винни-Пух и вдруг страшная догадка обожгла опилки в его голове. Резко обернувшись к окну, он медленно поднял лапы. Кольт с тяжелым стуком упал на пол. На подоконнике сидела, целясь из двух чудовищных смит-вессонов в медвежонка и наконец-то освободившегося Пяточка, Пеппи Длинный Чулок.

– Знаю, знаю, – пробурчал Винни-Пух, опережая незваную гостью, – Бывают шпоры, которые входят через дверь, а бывают…

Пеппи рассмеялась. Пятачок грязно выругался. В дверях появился Братец Кролик с фонарем в руках. Оглядев неподвижные тела на полу, он покачал головой.

– Фи! Не терплю крови.

Затем он обратился к гостям:

– Извините, ребята, но за вас двоих шериф из Санта Фе дает полторы тысячи долларов…

– Ах ты фраер ушастый! – завизжал Пятачок и рванулся к кролику.

Смит-вессон в правой руке Пеппи оглушительно рявкнул – с потолка посыпалась труха.

– Стоять, окорок с ногами! – Длинный Чулок спрыгнула с окна и сунула дымящийся ствол под нос Пяточку. – Полторы тысячи – это за живых. А за мертвых – тысячу, и клянусь распятием, если вы не будете смирнее мулов, меня устроит второе! Ты сдаешься или нет?

– Разрешите подумать? – смиренно ответил поросенок, положил локти на стол, уткнул уши в копытца и стал думать. Думал он долго и наконец сказал: – Сдаюсь!

С рассветом лощину покинула кавалькада из трех скакунов. Впереди, верхом на осле, привычно трясся Братец Кролик, следом ехала Пеппи. К ее седлу был привязан повод коня, на котором сидели спина к спине туго обмотанные веревками Пух и Пятачок.

Они едва тронулись, как вдруг поросенок крикнул, обращаясь к Длинному Чулку:

– Эй, рыжая чертовка, а где мой винчестер?

– Здесь, отбивная, – отвечала Пеппи, похлопав для верности рукой по притороченному чехлу с винтовкой.

– Смотри же, – серьезно сказал Пятачок, искоса поглядывая на нее, – здесь я его оставлю и повелеваю тебе не прикасаться к нему, и да не коснется его никто другой. Смерть ждет всякого, кто возьмется за ствол поросенка, кроме его прямых потомков.

Пеппи с изумлением взглянула на своего пленника, но ничего не сказала.

Маленький караван достиг окраины Санта Фе только после полудня. Дорога лежала через пустынное кладбище. От нечего делать Винни-Пух принялся читать надписи на могилах:

– Ну и фамилию… Каттиво… Буоно… Брутто… О, вот более-менее человеческая – Уильям Карсон. Хорошо еще, что не Карлсон…

На горизонте появилось пыльное облако.

– Что это? – спросил Пятачок.

– Мормоны. Муми-папа и его тролли, – не разжимая зубов, ответила Пеппи. – Они тоже знают о вознаграждении. Карамба! Надо сматываться. Где там этот чертов шериф?

– Этот чертов шериф здесь! – послышался ясный и звонкий голос. Братец Кролик вскрикнул от неожиданности, Длинный Чулок схватилась за пистолеты.

Перед ними сидел на белоснежной лошади неизвестно откуда взявшийся всадник. Плащ вольно вился позади, капюшон был откинут на спину, и по плечам рассыпалось золото волос, струясь по ветру. Лицо всадника было повязано пестрым платком, из-под широкополой шляпы поблескивали внимательные глаза, а на груди горела в лучах солнца звезда шерифа.

– Хвала Святой Деве, мы успели! – улыбнулась Пеппи, убирая свои смит-вессоны в кобуры.

– Хвала ей, что Я успел, – сказал шериф, молниеносно вскинул руку с зажатым в ней плоским герсталь-агентом и дважды выстрелил. Длинный Чулок полетела с коня на землю. Рыжие косы разметались в пыли. Братец Кролик пискнул: «Ой, я на минуточку!», проворно соскочил с осла, и вскидывая тощий зад, убрался за ближайший могильный камень. Его длинные уши, торчащие над серой плитой, мелко дрожали.