Евгений Шатько: Пятеро на леднике

Тишкин насыпал зерно в короб с ремнем и надел его на шею Эйлурии. Такой же короб он надел на шею Луру. Затем взял свой короб, надел и сказал:

— Ну, начали.

И они пошли мерным шагом по пахоте навстречу солнцу, широко разбрасывая зерно правой рукой…

Эйлурия шла мелким шагом справа и все приближалась к Тишкину. Лур, наоборот, забирал влево и все сильнее спотыкался, видно, от горя.

Тишкин скосил глаза на Эйлурию и тихо попросил:

— Луша, хоть тут, при народе… Ведь не то подумают, — и громко продолжал: — Ровнее, ребята, ровнее. Не частить!

Эйлурия грустно сказала:

— Как ты равнодушен, Ефим. Ты не способен понимать женщину, ревновать ее, мучить.

Тишкин, упрямо сворачивая в сторону Лура, покрикивал:

— Лур Ионыч, ты чего это влево устрочил? Параллель соблюдай!

Все трое, они друг за другом сворачивали налево, а Эйлурия горестно говорила:

— Возвысь меня или унизь, но не дыши таким холодом! Ты рядом, но ужасно далеко!

Тишкин заскрипел зубами:

— Лур Ионыч, стань на мое место, а то я всю эволюцию сорву к чертовой бабушке!

Лур остановился, повернулся, вытер крупный пот с лица. Ефим и Эйлурия тоже остановились. Все трое улыбнулись, поглядели в ласковое небо. Над ними заливался первый жаворонок, посвистывал ветер в проводах высоковольтной линии. И вдруг на краю поля показался робот Вася. Он бежал что есть силы вдоль пахоты, затем по самой пахоте, добежал до них, упал носом в мягкую землю. На груди его вспыхнула надпись: «Марзук…»

Над полем пронесся тревожный ветер.

На краю поля, откуда прибежал робот, показалась длинная плоская черная машина. Она неслась к ним все быстрее.

Тишкин беззаботно сказал:

— Марзук, голуба, шпарит на самоходной сеялке.

Лур обернулся, глянул на машину, глаза его стекленели от ужаса.

— Тишкин, спасайтесь, это морозильная установка дистанционного действия.

Из-под передка машины вдруг веером ударили снежно-льдистые струи.

Тишкин схватил Эйлурию за руку, отшвырнул в сторону, крикнул:

— Беги!

Лур бросился навстречу машине и закричал:

— Марзук, не охлаждайте Фиму, а то я вас выведу из членов Мозгового Центра!

Но серебристая струя сбила его с ног. Тишкин схватил Лура под мышки, подтащил к роботу Васе. И они встали все трое, спина к спине, подпирая друг друга.

— Понаделают из нас снегурочек, — сказал Лур и заплакал; слезы сосульками застыли у него на щеках.

Струи снега били в них с двадцати метров.

Планета медленно леденела… Города становились похожими на айсберги. На улицах стихали разговоры, крики, споры, ссоры. Рюмяне с удивленными лицами застывали, точно гипсовые памятники самим себе…

Дольше всех не сдавалась Эйлурия, окруженная бунтующими женщинами… Прижимаясь друг к другу, спи повторяли все жалобнее:

— Тишкин… Тишкин… О Тишк…

И наконец тоже застыли посреди площади, будто групповой монумент…

Марзук, согнувшись над рычагами и кнопками машины, бормотал в экстазе:

— Начинается эра великого анабиоза… Хватит огня, тепла, испарения, кипения! Спать, спать, шлафен! На сорок тысячелетий я усыплю и заштабелирую всех вас вместе с вашими идеями, любовью и рацпредложениями.

— Бюрократическое рондо он играет, дай бог всякому, — заметил Лур, задремывая. — А вообще-то он глубокий дилетант…

Тишкин завозился в ледяной корке и прохрипел:

— Уши вянут от такой волынки… Как бы отключить этого химика, Лур Ионыч?

— Спокойной ночи, Фима, — пробормотал Лур, покорно закрывая глаза. — Вероятно, мы не увидимся. Марзук вызвал на себя весь мировой холод… Он и сам замерзнет, самоучка…

Над Марзуком уже выросла небольшая классическая пирамида из прозрачного льда… Но и внутри нее, цепенея, будто муха в январе, он продолжал давить на кнопки, дергать рычаги.

Тишкин дернулся, пробуя выломиться из ледяной корки, постучал робота Васю но жестяному темени:

— Слышь, Василий, вдарь меня чем-нибудь потяжельше… Я этому Марзуку не на елке достался…

Железным кулаком Вася двинул Тишкина в бок, раз, другой, третий… Лед затрещал, и Ефим выкарабкался из него, будто из разбитого яйца. Он огляделся и увидел, что вверху, в вихрях снега, раскачиваются провода высоковольтной линии. Тишкин откинул крышку на темени у Васи и вымотал метров десять проводки. Верный Вася все понял и включил надпись у себя на спине:

«Приму весь вольтаж на корпус».

Ефим прикрутил к концу провода болт и предупредил:

— Ведь сгоришь, Вася, синим огнем.

«Шуруй», — ответил Вася и пошел навстречу машине.