Алексей Большаков - Страшное Проклятие

В третьем часу ночи сладкий сон Эдика прервал требовательный телефонный звонок.

— Эдик, приезжай ко мне сейчас же! — услышал он возбуждённый голос Фёдора Шкоды, бывшего однокурсника Эдуарда по университету.

У Эдика замерло сердце:

— Что случилось?

— Я такую повесть написал, такую повесть! На уровне лучших мировых стандартов. Ты обязательно должен её слышать!

— Ночь же на дворе, — устыдившись невоспитанности приятеля, сказал Эдик.

— А, всё равно! Такая повесть, такая повесть — закачаешься! Я немедленно должен её тебе читать.

"Удивительное внимание к моей скромной персоне!", — подумал Эдик. Ведь он не был литературным критиком, да и Фёдор не относился к числу близких его друзей. Но отказать своему старому знакомому Эдик не смог:

— Ладно, приеду, — сказал Эдик, повесил трубку и завалился спать опять в радостном ощущении, что отпуск только начинается и утром не нужно идти на работу, а можно будет понежиться в кровати и хорошо отоспаться.

Его сон был крепким, но не долгим: примерно через час звонок повторился.

— Ну, почему ты до сих пор не у меня?! — удивлялся Фёдор на другом конце провода. — Сколько можно ждать?

Трясясь в первой полупустой электричке, Эдик глядел в окно на мокрые после дождя деревья и удивлялся причудам Федьки. Прикольный он все-таки, и фамилия у него прикольная — Шкода. С Эдиком они вместе учились в Политехническом университете года три, затем Шкода отчислился из университета и связь с ним прервалась.

Несмотря на то, что Шкода был малообщительным и сторонился шумных компаний, его многие знали в университетских стенах. Прославила его не столько фамилия, сколько история о том, как Шкода сдавал экзамен по теормеху. Эту историю пересказывали даже после ухода Шкоды из университета. На экзамене с Федором случилась пренеприятная история. Он умудрился пронести в аудиторию учебник по предмету и нагло, но благополучно списал с него свой вопрос. Однако непосредственно во время экзамена здоровенный, тяжёлый как кирпич учебник предательски вывалился из-за пазухи Ильи и больно ударил экзаменатора по ноге.

— Ой! — вскрикнул доцент и угрожающе изрёк:

— Ваш учебник упал мне на ногу!

— Этот учебник не мой! — возразил испуганный Шкода.

— Как же не ваш?! — изумился экзаменатор.

— Точно не мой! — настаивал Шкода. — Он поднял злосчастный учебник и дрожащим пальцем указал на фамилию автора:

— Вот, смотрите, здесь же написано: Кикоин. А моя фамилия — Шкода. Значит и учебник не мой, а Кикоина.

Преподаватель после секундного замешательства вдруг громко захохотал. Все присутствующие на экзамене уставились на хохочущего доцента. Сквозь смех он наконец произнёс:

— Учебник Кикоина. А у этого фамилия вовсе не Кикоин. А как? Шкода? Ха-ха-ха!!! — экзаменатор захохотал ещё пуще прежнего и повалился со скамейки прямо в проход аудитории.

Экзамен был прерван. Правда, ненадолго.

Чем занимался Шкода после университета, Эдик достоверно не знал. До него доходили кое-какие слухи о том, что Фёдор выдаёт себя за потомственного экстрасенса, ведёт частный приём женщин, склоняя их к сексу. Эдик воспринимал подобные слухи с улыбкой. Он симпатизировал своему незадачливому знакомому, и когда они случайно встретились в электричке пару месяцев назад, сразу узнал Федю, обрадовавшись встрече с давним приятелем. Шкода рассказал, что он и в самом деле приобрёл необычные способности, но в настоящее время приостановил частную практику, потому что решил стать знаменитым писателем. Для этого он забросил все свои дела и снял комнату за городом, чтобы, отгородившись от городской суеты, с головой погрузиться в творчество.

Эдик не удивился, они и сошлись-то в университете потому, что оба пытались писать рассказы. Эдик — юмористические, Фёдор, по мнению его немногочисленных слушателей, — какие-то непутёвые, полу мистические.

Эдик поинтересовался, о чём же пишет Фёдор спустя столько лет. Тот пригласил Эдика к себе и Эдик принял приглашение: ехать было недалеко, всего пару остановок на электричке. Эдик жил в Новой Деревне около станции, а Шкода снимал комнату в Лахте. Комната оказалась с отдельным входом на первом этаже частного деревянного дома. Фёдор причитал Эдику свой рассказ "Ужас", где он описывал ощущения человека, провалившегося в канализационный люк. Рассказ был весьма странным, показался Эдуарду каким-то бессмысленным, бесполезным, но Эдику — очень доброму в душе человеку — было как-то нехорошо, нелюбезно критиковать, придираться к неокрепшему ещё творчеству, и он, боясь огорчить малознакомого, в сущности, человека, похвалил Илью.