Евгений Журавлев - Операция «Шасть!»

Алексей знал. Ой как знал.

«Видать, жадность Бакшишу совсем мозги своротила, раз решился такое Илюхе предложить, – подумал он. – Интересно было бы взглянуть на перчилу, который смог нашего медведя от буйства удержать».

Илья посмотрел ему в глаза.

– Поехали, Лешка, а? Пить будем, гулять будем, а смерть придет – помирать будем!..

– А может, брат, погодим помирать-то? – сказал Леха, которому первая часть Илюхиного лозунга понравилась намного больше, чем вторая.

– Об чем речь! – с восторгом согласился Илья. – Да запросто! Оно же только родить нельзя погодить, а остальное хоть бы хны.

Кататься перед питием и гуляньем предлагалось на возлюбленной «окушке» Муромского.

Из машины навстречу им поднялся незнакомый Попову заджинсованный мэн. Среднего роста, с обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом темных, глубоко сидящих глаз. С усиками.

– А вот и перчила, о котором я тебе говорил, – с гордым видом личного друга всех перчил в округе отрекомендовал его Илья. – Знакомься, Лешка, это Никита Добрынин. Бывалый вояка и вчерашний санитар изнанки наших каменных джунглей. То есть морга. А это, Никит, Леха Попов, мой корешок, корешище, корефанище.

Знакомство продолжилось крепким рукопожатием. Кисти Алексея и Никиты сомкнулись, сжались и… расслабились. Заметно было, что обе стороны остались довольны проскочившими искрами обоюдной симпатии.

– Ну-с, бояре, биться так биться! – вскричал Алексей, чувствуя необычайный душевный подъем. – Где это хреново мировое зло?!

Муромский, значительно подняв указательный палец, важно ответил:

– Мировое Зло есть реверс Мирового Добра!

– Или аверс, – задумчиво поддержал философскую нить разговора новый знакомый. После чего в порядке резюме на одном дыхании выдал пышный букетище красных словес.

Трава пригнулась. С ближайших кустов и деревьев посыпались остатки дождевой воды.

Леха, совершенно обалдев, с обожанием воззрился на человека, так непринужденно разбрасывающего смарагды, сапфиры и гранаты великого и могучего языка. У самого-то у него язык прямо-таки онемел. Он только и смог спросить:

– Что так-то?

– Прощание со славянкой, – кратко ответствовал Никита. И положил рядом с еще дрожащим в воздухе первым букетом второй, более пышный и осязаемый.

Неизвестно, как он там разрулил ситуацию с Плюшкиным Бакшишем, но Алексея речевая мощь перчилы Добрынина пробрала до самых корней. До кончиков.

– Так мы едем? – полюбопытствовал для порядка Муромский.

– Безусловно, – сказал Алексей.

– По коням, – подытожил Никита.

Троица компактно распределилась по салону «Оки». Дружелюбно заурчал отлаженный движок. Из-под правого колеса юркнул на тротуар здоровенный дымчатый котище, затмив на мгновение водителю и пассажирам белый свет хвостом невероятных размеров.

Место подвига ждало героев. Почва была аккуратно взрыхлена и унавожена. В Третьяковской галерее антикварные часы XVIII века пробили два часа пополудни.

Черемысль – отнюдь не самый богатый штат в Объединенных Руссийских Конгломератах. Потому и внебрачный его ребенок, городок Картафаново, особенным процветанием не выделялся. Впрочем, не выделялся он и какой-нибудь особенной разрухой.

По причине удаленности от метрополии, а также известно чьих происков, понятно чьего казнокрадства, ясно какого климата и главное – надмирной русской планиды, дороги в Картафанове были сами представляете какие. Для безопасной и комфортной езды по здешним асфальтовым магистралям нашим героям, чья совокупная масса приближалась к трем сотням килограммов, подошел бы больше всего здоровущий джип. «Лендровер» какой-нибудь.

Илюхина «окушка» цвета кофе со сливками хоть и походила на джип формой, но прочностью уступала. Леха, критически окинув машинку своим ясным, промытым пивком взором, так прямо об этом и высказался:

– Попа полная! Да мы ж ее в шанежку расплющим, парни.

– Не мандражи, кудрявый, – успокоил его Илья. – Лошадка только что из тюнинга… тюнингу… – Он покатал во рту модное слово и с брезгливостью выплюнул. – Только что от Матвейки Черепанова. Матвейку-то знаешь?

Леха кивнул – кто ж в Картафанове не знает Матвейку-Паровоза?

– Вот я и говорю… Ручки к ней приложены трудовые. Подвеска усилена, то да се. Бугая пятилетнего нехолощеного можно возить. Хоть бы хны. Главное – внутрь затолкать.

Илья хохотнул и любовно погладил «окушку» по крыше. Никите на миг почудилось, что машинка, словно кошка, выгнула спинку навстречу его страшенной лапище и довольно мурлыкнула. Добрынин оторопело моргнул и, чтобы скрыть растерянность, закурил.