Евгений Журавлев - Операция «Шасть!»

– Две порции, – почти не разжимая губ, пробормотал Попов, чувствуя, что это вовсе не его язык шевелится, а чревовещает грыжа.

Он кивнул в сторону разливного. Кивок усугубил Лехины страдания до максимума.

– Три, – профессионально оценила состояние клиента «сестра милосердия». Вместо шприца или клизмы ее нежная лапка сжимала рукоятку крана, запирающего внушительную пивную емкость.

«Две», – возразил ей пальцами окончательно одуревший клиент.

Профессионализм продавщицы был, конечно, выше всяких похвал, в этом-то Леха не сомневался. Просто он смутно, не охваченными грыжей клетками мозга, помнил, что денег хватит всего на две порции лекарства.

– Ну две так две. Главное – начать! – легкомысленно прощебетала продавщица и соблаговолила наконец открыть краник.

– Главное – кончить! – вяло отшутился Леха, принимая спасительные сосуды.

Замороженные губы точно магнитом притянулись к первому стакану. Говорят, нельзя объять необъятное. После размыкания губ Алексей Попов объял бессмертие. Когда последние пивные капли, ни на секунду не задерживаясь в гортани, упали вниз, он понял, что будет жить вечно. Он будет играть на бильярде Вселенной. Будет загонять шаровые скопления в черные дыры. Он – будет!

Леха медленно выдохнул остатки септичного воздуха. Милостиво кивнул ординатору службы его спасения и двинулся со вторым стаканом к выходу.

Дождь к тому времени, оказывается, предусмотрительно отступил к северо-западной окраине города, выкинув вместо белого флага веселое радужное полотенце. Солнце распаленно набросилось на лужицы, заскакало по витринам и стеклам машин. Разномастные зеленые насаждения в скверике за пивным павильоном, томно потягиваясь, так рьяно заиграли хлорофилловыми фибрами, что у Алексея защипало в носу.

И врагов-то вроде стало поменьше.

Настроение стремительно восставало из руин. С просыпающимся интересом к бытию Алексей смаковал пиво. Весьма кстати неподалеку продефилировала аппетитная блондинка. Попов сопроводил чаровницу взором, убеждая себя, что лучшей закуски, чем это вкусное зрелище, трудно представить.

Внезапно сзади на плечо опустилась тяжелая длань. Знакомый хрипловатый баритон произнес:

– Здорово живем, господин инженегр.

Осторожно развернувшись, чтобы не расплескать драгоценный напиток, Алексей увидел старинного друга Илью. Гиганта, силача, профессионального боксера и сердцееда. Илья был неузнаваем. Свежий солодовый запах плотно обволакивал его небритую морду. Коротко остриженные волосы казались взъерошенными. Таким Попа наблюдал Большого Брата один-единственный раз, лет семь назад. Когда тот, в условиях затяжного насморка, проиграл финал регионального чемпионата молокососу Деревянному Панде.

– Здорово, Илюха! – сказал Попов. – Ты чего смурной?

Илья Муромский, несмотря на недюжинный рост и физиономию наподобие кое-как отредактированной личины Квазимодо, нрава был легчайшего. По сути, был он чистым психоэнергетическим донором. Потому-то, видать, возле него даже отъявленные и прожженные мужененавистницы колебались в своем кредо. Количество феминисток, павших в объятия этому виртуозу мордобития, счету не поддавалось. Конечно, доброму и безалаберному бутузу еще в детско-юношеской спортивной школе внушили, что добро должно быть с кулаками. Только ведь мягкое сердце – не мачехин калач, скоро не зачерствеет. Каждый раз искренне кручинился крепенький паренек Илюшка, надавав сопернику по сопатке. Да и впоследствии, отведав амброзию победы, Муромский испытывал жестокие душевные муки, посылая соперников в нокаут.

«Может, и сейчас кому-нибудь чересчур сильно врезал, – подумал Леха, – оттого и страдает?»

Илья осторожно захватил Лехин стакан с пивом и, не замечая прилепившуюся к нему руку, проглотил содержимое одним глотком. Попов пораженно крякнул. Пить и курить Муромский бросил в девятом классе.

– Попчик, дорогой! – с бесшабашной лихостью загульного купчины воскликнул Илья, сминая в кулачище опустевший пластиковый сосуд. А с ним и Лехину кисть. – Поедем-ка, братишка, кататься…

– Чего вдруг? – полюбопытствовал Леха, осторожно освобождая руку из Илюхиного захвата.

– Тут, Леш, такое дело, понимаешь… Немыслимое дело. Можно сказать, мировое зло пошло войной на все прекрасное.

Попов, вспомнив собственный разговор с начальством и последовавшее фиаско в «Black Jack», заявлению Ильи вовсе не удивился. А тот продолжал:

– Мне, МНЕ предложили лечь под Хмыря! Ну ты же знаешь Хмыря. А Бакшиш, мой промоутер, шепчет, змей: «Твой последний бой». Типа шанс нарубить капусты на пенсию. Нет, ну не поганец? Я – и на пенсию! Я – и под Хмыря! Если б нас один перчила не разрулил, то… У-ух! Ты ж меня знаешь.