Владислав Былинский: Отвоеванный дом

Она отсутствовала чуть ли не на неделю. Вернулась и принесла новые пластинки да небольшой кожаный чемоданчик темно-коричневого цвета -- старый, весь ободранный, с деревянной ручкой, с почтенного возраста ржавчиной, въевшейся в царапины наугольников, битый-перебитый. Теперь таких не делают, пояснила она. Никто ее не спрашивал о причинах, а чемоданчик был на замке, поэтому все облегченно вздохнули, когда одним прекрасным вечером (стояла прозрачная, в дымах и дреме, в синеве и золоте, в гомоне бульваров и гудении пчел над цветущими скверами, необычайно здоровая и приветливая осень) хозяйка, повозившись за запертой дверью, показалась во всем великолепии тщательно подогнанной выходной коллекции.

Она расщедрилась на выдержанный, распространяющий дорогой дух коньяк с истинно французской этикеткой, а затем, под мужественную томность "Юрайя Хип", величественно всплыла средь хрусталя и хризантем и обыденным голосом оповестила их о своем замужестве. Вечер прошел в счастливом визге и слезах.

Неоднократно заходил к ним муж, в семьдесят пятом и еще, кажется, в семьдесят восьмом, как раз малыша стали потихонечку к школе приближать, буквы да книжечки, он ведь долго молчал, и все беспокоились, кроме второй хозяйки, которая и сама молчала который уже год; до того твердо она молчала, что уже и забылись как-то истоки молчания ее знаменосного. Она (и никто больше не смел называть ее приживалкой, ни в мыслях, ни за глаза) прислушивалась к его безмолвной речи, дотрагивалась до него, разыскивала и приносила в детскую (бывшая господская опочивальня) затерявшиеся игрушки, безропотно исполняла его капризы, и по всему было видно, что вторая хозяйка превосходно понимала мальчишку; да что ты, он озорует не со зла, дети есть дети, им что мамка ненормальная нашепчет, то и повторяют они, невинные злодеи, непослушные владыки домашнего очага.

Хозяйкин муж, не то капитан, не то лесник, наведывался основательно, -- дня на три. Забивал холодильники снедью, осчастливливал всех дорогостоящим ширпотребом, и тут же, исполнив священный долг, впадал в сонливое оцепенение, оживляясь вновь лишь поздним вечером, когда тасовалась колода и сдиралась фольга с прохладного горлышка. Хозяйка ни в чем не отказывала ему, да и грех отказать такому положительному, доброжелательному, уравновешенному человеку. "Не человеку, а мужу!", поправляла она себя, смущаясь, досадуя и плохо отражаясь в зеркале. Лимонное древо, пытаясь выскочить из кадки, трепетало на сквозняке потными чуткими листьями. Рыбки хороводились перед капитаном, как блудливые новобранцы. Славное стояло время!

Известно, что мгновение не способно ни остановиться, ни задержаться, -- но иногда, в исключительных случаях, оно распространяет на следующие, по пятам спешащие миги, утвержденное им равновесие, порождая неразрушаемый вихрь. Хлебосольное время настало, гости шли к ним на нерест и вручали вдруг приятные, ни к чему не обязывающие безделушки, гости всегда безошибочно чуют лад и достаток, их не заманишь куда попало. Беспокоило лишь одно: слишком участившиеся дни рождения. Хозяйкам нашим, безусловно, еще не исполнилось столько, сколько набежало по паспортам.

Дверь стала открываться настежь, никто больше не боялся сквозняков, багровое облако в полнеба тихо пересекалось с лиловым горизонтом, странного вида люди все чаще появлялись на улицах. Все были при деле. Молодой человек, недавно переставший быть молодым, но еще не узнавший о том, ежеутренне на службу ездил, а жена его, которую как-то сообща обтесали и даже, ввиду ее темного прошлого, заново как бы создали из небытия, мило улыбалась старушенциям, -- какие старушенции, боже, попробует эта тварь вслух сказать, я не знаю что сделаю, я ее вышвырну вновь на улицу, пусть помойки обживает, и ребенка заберу! Пускай знает: не отдам, он уже наш, мальчик-с-пальчик, кровинушка моя, -- кричали немые бесцветные глаза.

Да что она беснуется. Вот заело: услыхала что-то, как обычно. Хозяйка рукодельничала себе, кивая в ответ мыслям подруги, вполуха слушала "Аббу", вычисляла сумму поступлений от капитана, который, как она догадывалась, на самом деле и лесником-то сроду не был. Хозяйка уже научилась ждать: главное в ожидании -- не зацикливаться на самом процессе, а устраивать себе приятные и полезные развлечения. Чужие дела устраивать, собственные замужества, книги прикупать впрок. Англичане приватизировали государственную кампанию, ей до дрожи захотелось приватизировать весь дом, невзирая на прискорбное отсутствие Англии окрест него. А ведь это что-то новенькое, -- заявила она спящим в ней будущностям, -- во мне вызревают чуждые нашим идеалам амбиции. Таких устремлений раньше не было. Раньше.