Ника Ракитина: Дело о физруке-привидении

Ванечка повел рукой. Неоглядные джунгли «Романтики» лежали перед ними.

— А туда мы не пойдем, — произнес Ванечка озабоченно. Это «туда» означало высокое, окруженное когда-то застекленной верандой здание на облупленном фундаменте. Из отдушин между кирпичами тянуло прелой картошкой.

— А почему? — с наивным видом спросила Ленка. Ванечка тяжело вздохнул. Сел на подвернувшееся бревнышко и отер лоб.

— Девочки, вы мне не поверите.

— Поверим-поверим, — зловеще протянула Кира. — Колись.

Ленка сорвала и стала обмахиваться крупным листом лопуха. Ей тоже хотелось присесть, но бревнышко не внушало доверия. Ванечка углядел Ленкины муки. Извлек из кармана необъятный носовой платок, тряхнув, расправил и расстелил на бревне.

— История не то чтобы долгая… — промямлил он. Вероятно, музрука смущало, что он сидит, а девушки стоят. Ленка поняла и присела на платок. А Кира осталась стоять, махнув рукой: мол, не обращайте внимания, мне отсюда лучше слышно.

— Как вы относитесь к страшилкам? — неожиданно спросил Иван Владимирович.

— Это где зеленая рука, синяя нога и красное одеяло?

— Положительно. "Маленький мальчик доллар нашел, с долларом мальчик в «Березку» пошел…", — процитировала Кира свои любимые. Ленка шикнула.

— Да вообще-то я уже понял.

Ванечка стал ногтем царапать бревно, словно именно в его глубине прятались необходимые слова.

— Поэтому и хочу предупредить. Нормальные не вляпаются. Ой, извините.

— Это ты извини, — нежно протянула Кира. — Что мы не соответствуем твоим представлениям о нормальности.

— Наоборот!

Ванечка подскочил. Был он такой несчастный, что впору взрыдать от жалости.

— Идемте!

Он подкрадывался к зданию так осторожно, словно ступал по минному полю. Девушки тоже прониклись и шли за ним след в след. Ванечка воздвигся на высокий фундамент и протянул руку. Они залезли тоже и по очереди приникли к щели между досками. Внутри было сумрачно, ничего не видно и, вызывая желание чихать, плавала пыль.

— Видите? — зловещим шепотом сказал Ванечка.

— Что?!.. — отозвалась Кира так же зловеще. Иван Владимирович едва не упал с фундамента.

— Там панно. Где кухня.

— А где кухня?

Ванечка с трудом оторвался от окна и объяснил про кухню и привязанность бывшей столовой к сторонам света. Снаружи. Потом все опять взобрались на фундамент. Пришлось здорово вывернуть шею, чтобы посмотреть в указанном Ваней направлении. Все равно видно ничего не было.

Ленка предложила кровожадно:

— Давайте сломаем дверь!

— Что ты! — в глазах музрука сияли благоговение и панический ужас.

— Может, если зайти сзади, то ничего не будет и хоть что-нибудь увидим? — предложила паллиатив Кира.

— Что ты! Издали глянуть безопасно, и то не очень. А приблизишься — и конец.

Конечно, здание было в аварийном состоянии, но не настолько же? Или здесь обитала таинственная зараза? Что такое Ванечка пытался им показать? Развалины как развалины. Довольно грязные, между прочим. Ленка облизала палец и попыталась оттереть пятно с подола. В общем, то, чем грозил Ванечка, уже случилось. Она со стоном спрыгнула в крапиву.

— Иван Владимирович, — сказала Кира решительно. — Я вас задушу.

Ванечка ответил:

— Не надо.

Ванечка пообещал принести фонарик и немедленно все рассказать. Только бы они его не кусали, не связывали и не бросали в терновый куст. Последнее девчонки могли пообещать с чистой совестью — в связи с неимением куста. А насчет остального… Убоявшийся Ванечка сдался. Выцарапав-таки доску из заколоченного окна, они упоенно разглядывали то, что музрук так жаждал и так боялся показать.

— Вставляет, — сглотнула Кира. Панно перед кухней как-то нездорово сочетало тему хлебосбережения и "наше счастливое детство". Но, если не быть полным уж ненавистником соцреализма, то пережить его было можно. Как и простеночные художества — похоже, того же автора.

— А пузико травка не щекочет? — тут же отозвалась Ленка. И накинулась на Ванечку. Суть ее гневного монолога сводилась к тому, что неча занятым воспитателям головы морочить.

Иван Владимирович понурился. Взрыл копытом… башмаком песок. И выдал на одном дыхании, что они могут и не верить, а картина эта сожрала уже не одну личность, бомжа Васю в том числе. Приблизился — и опаньки. Елена Тимофеевна презрительно захихикала. Но к панно подойти отказалась. Даже ради эксперимента. Даже обвязавшись веревкой с полной гарантией, что ее вытащат. Особенно упирая на отсутствие веревки.