Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

Колонна шла, ориентируясь на бортовые огни гравитоплана, светившиеся вверху из расщелины. Это была точка привала, куда экспедиции обычно добирались менее чем за час. Еще полчаса предстояло провести, спускаясь вниз, к безымянной деревушке, где в свое время было отловлено несколько землян и географию которой селениты хорошо знали: Бриттен несколько раз проводил здесь учения.

Подъем дался всем, кроме Гонзы, очень тяжело, пришлось даже делать две внеплановых остановки. Хотя, несмотря на предсказания Доктора, никто не умер, Иозефу пришлось долго отлеживаться на полу гравитоплана, чтобы прийти в себя. Шейдт тоже выглядел не лучшим образом, а фон Бинген, отойдя за камень, выхаркал значительную порцию своего легкого. Эйндакоумма, заглянув в кабину пилота, поприветствовал дежурного, в несколько слоев укутанного всевозможными теплыми вещами (ночью в горах наблюдались заморозки), и спросил его, как ведут себя живцы.

— Спокойно, — Грубера, несмотря на обмотку, била мелкая дрожь. — Как прилетели, сразу разошлись по домам и залегли спать.

— Дай-ка, я гляну, — Эйндакоумма приник к табло, показавшему ему шесть точек, которые были разбросаны по разным домам. Он понял, что в глазах двоится, и решил позвать кого-нибудь в подмогу. Единственным, кто еще, кроме Мысливечека, стоял на ногах, оказался Новак.

— Хорошенько запомни дома, где они разместились, — попросил его Эйндакоумма перед тем, как выбежать из кабины. Его сильно тошнило. Новак долго изучал индикатор, шевеля губами, потом утвердительно что-то промычал и вышел из гравитоплана.

Немного отлежавшись, экспедиция приступила к спуску: напряженность пси-поля в расщелине была настолько низкая, а холод настолько пронизывающим, что задерживаться здесь не имело смысла. Дежурный в гравитоплане не мог даже заказать себе чай или кофе: холовизионный блок не срабатывал то ли из-за повреждения, то ли из-за слабости поля. Выйдя к трапу Грубер проводил глазами удалявшуюся в темноту колонну и изумился тому что Бриттен шел в самом конце. Долго удивляться, впрочем, у него не получилось, — необоримый зов диареи вынудил его стремительно бежать за камень, где незадолго до этого оставил фрагменты своей плевры фон Бинген.

Спуск — в силу естественных причин — проходил гораздо легче, хотя участники похода окончательно замерзли и все как один стучали зубами. Наконец, в утренних сумерках перед ними раскрылся вид на поселок: несколько десятков заброшенных, неосвещенных домов. Селениты воспряли духом, когда Эйндакоумма, подойдя к краю обрыва, торжественно показал рукой на дворик, где стоял гравитоплан:

— Вот наша цель.

— Откуда только земляне достают эту рухлядь для полетов? — недоуменно спросил Кольдеро.

— Не знаю, — сказал Эйндакоумма. — Спросишь, когда отловим. Новак, в каких домах живцы?

Ответа не последовало. Эйндакоумма, повернувшись к Новаку громко повторил вопрос. Тот не отвечал, — лицо его медленно растянулось в улыбку, подобную той, что почти никогда не сходила с лица Гонзы Мысливечека. Селениты поняли, что на Новака наложила руку одна из тех таинственных болезней, названиями которых недавно сыпал Доктор.

— Ну и дела, — Эйндакоумма в задумчивости присел на камень. Гравитоплан землян был припаркован точно посредине двора, с каждой стороны которого стояло по два дома. В каких из восьми заночевали земляне, было теперь неизвестно. Эйндакоумма, как ни старался, не мог вспомнить, что он видел на табло. Посылать же кого-нибудь назад, к дежурному, было бы неблагоразумно: обессилевший гонец мог умереть по дороге.

— Спускаемся! — Эйндакоумма решительно встал и пошел вниз по тропе, за ним потянулись остальные. Корнелиус, догнав руководителя похода, дернул его за рукав:

— Ты что-то придумал?

— Возможно, — уклончиво ответил тот.

— А если серьезно? — настаивал Корнелиус.

— Пойдешь со мной вместе — увидишь, — с этими словами Эйндакоумма ускорил шаг, затем, вспомнив, что необходимо все-таки координировать действия всей партии, развернулся и крикнул Кольдеро:

— Подтягивайтесь к базовому домику! Я к вам подойду!

Базовым назывался ближайший к горам небольшой особняк, где экспедиции обычно отдыхали и набирались сил перед решающим броском. Между ним и домами, в которых расположились живцы, было ярдов семьдесят. Потеряв из виду Эйндакоумму с Корнелиусом, оставшаяся партия потихоньку спустилась по извилистой тропе и, стараясь не шуметь, вошла в домик. Окна плотно зашторили, после чего изможденные селениты включили свет и, попадав на кресла, диваны и ковры, заказали завтрак. В поселке напряженность поля была выше, чем в горах, но ниже, чем по ту сторону перевала. Когда с холовизионного столика был снят поднос с горячим чаем, кофе и бутербродами, участники похода принялись лихорадочно поглощать продукты, будучи в полной уверенности, что они исчезнут через пять минут. Однако и по прошествии десяти минут поредевшая гора сэндвичей продолжала возвышаться на блюде, что озадачило селенитов. После завтрака самочувствие группы существенно улучшилось, даже с лица Новака сошла идиотская улыбка, и он, как прежде, на равных смог общаться с остальными. Правда, когда ему задали вопрос о том, где находятся живцы, он только беспомощно захлопал глазами.