Константин Лишний - Космиты навсегда

У меня всегда есть с собой анестетик центрального действия. Это вовсе не анальгин — это ганж, дурь, трава, конопля и так далее… Полезное анестезирующее действие конопли выявлено и доказано уже давно. Как ни крути — вещь полезная, причем не только для медицинского применения. Хранится в особом карманчике под подкладкой моей куртки. Недорого и эффективно. Я выкурил дозу — обезболивания ради! Полегчало сразу, но не так, как хотелось бы. Попытка вправить перелом закончилась интенсивным звездопадом из глаз и протяжным приступом боли. Не удалась попытка. Плоховата анестезия. Надо бы использовать нечто помощнее.

Я долго-долго смотрел на прокурорский кокаин — тоже анестетик не из последних. Но я не поклонник этой отравы. Я поразмыслил и, в конце концов, решил, что это обстоятельства форс-мажорные. Черт с ним! Намешать с дурью и вдуть — полегчает быстро и надолго. Таков был мой порыв. Но еще мне не давала покоя бирочка с надписью от руки «Осторожно! Не кокаин!». Я знал этот почерк. Не мог вспомнить, откуда, но знал. И также не мог вспомнить, почему этого почерка следует опасаться. Что-то далекое-далекое… На всякий случай я попробовал порошок на язык — кокаин, вне сомнений, — а зачем эта бирка — не ясно.

Смутные сомнения — это хорошо, но сидеть и смотреть, как твоя нога прямо на глазах отекает, — не дело. Если теперь ничего не сделать, то к утру ею будет не пошевелить. И что тогда прикажете делать? Как на одной ноге продолжить бегство от преследователей? А никак…

В итоге я смешал зелья, затолкал в походную трубку и быстро, не выдыхая, в несколько мощных затяжек выкурил все. Теперь действуем быстро, пока в сознании. В ноге резануло сумасшедшей болью, но уже без искр в глазах. Быстро обложив ногу дощечками, я обкрутил их проволокой и затянул до упора плоскогубцами. Больно, все равно больно. Это ж каким фашистом надо быть, чтоб так над собой измываться? А я знаю: фашистом из дивизии «Мертвая голова». Войска СС. По свидетельствам, звери были еще те…

Вот тут-то меня и накрыло нешуточно, еле успел плоскогубцы в рюкзак сунуть, а лямки рюкзака по привычке на руку намотать. Накрыло лихо. Начало пропадать все разом… И в этой всепоглощающей пустоте я почти вспомнил, чей это был почерк… Фашистский это был почерк. Унтерштурмфюрера Генриха Шлоссе из дивизии СС «Мертвая голова». Бред. На дворе 17 марта 2005 года. Мне 32 года, живу в столице Украины, Киеве. Я — профессиональный грабитель-налетчик, одиночка, ни разу не сидел и даже не был пойман; у меня длинные волосы на прямой пробор, нет татуировок, нет кроссовок, нет спортивных костюмов, нет арбузоподобных мышц, всего в меру. На мне джинсы, берцы, косуха и марокканский домотканый рюкзак. На классического постсоветского бандита я не похож. С рядовыми СС в своей жизни никогда не встречался. Бормана в глаза не видел. С Гиммлером шнапс не пил. Правда, ограбил прокурора, который был такой же жирный, как Геринг, а сволочь он наверняка еще большая. Шелленберг — недобитый шпион, это я знаю. Гитлер — психопат и голубой. Дойче зольдатен унд унтерофицирэн во Второй мировой войне получили в рыло от красных и миллионами сдавались союзникам, дабы не попасть в лапы НКВД. Поэтому союзники утверждают, что это они победили во Второй мировой, а еще они разгромили в Африке горстку солдат Эрвина Роммеля и объявили это великой победой британского оружия. Где лежат кости Генриха Шлоссе — мне невдомек, но очевидно, что они где-то есть, только вот встречаться с ним я не мог, никак не мог. Вот, блин, накурился!

Тут все окружающее пропало полностью...

Придя в себя, я закашлялся. Из моих легких при каждом кашле дым вырывался невероятными клубами. Просто нереальными клубами. Фантастически большими. Да такого не бывает! Чтоб из одного меня дыма вырвалось столько, сколько вся Ямайка надует за целый год! Вскоре это закончилось, я перестал кашлять и помахал рукой возле носа, разгоняя дым. Дым исчезал на удивление быстро — видимо, на этой даче хорошая вентиляция.

Я огляделся. Собственно, это была не дача, а какой-то сарай. Неструганные доски внахлест да земляной пол, в крыше щели, сквозь щели пробиваются солнечные лучики. Я особо не удивился. После такой-то «анестезии» я запросто мог отправиться бродить в глубинах подсознания черт-те где и черт-те зачем, да и залезть в сарай. Рюкзак со мной, нога зашинирована и не болит, ребро не ноет. Все пучком. Живем, славяне!