Алексей Березин: Рыцарь, дракон и ее высочество

Наконец, на шестой год заточения ее высочества, у стен монастыря появился сэр Руперт.

Сам я в тот день отсыпался после вчерашней славной схватки с каким-то заморским рыцарем, а может, и принцем — черт его разберет, он так и не успел мне представиться. В общем, я спал и переваривал свой ужин, поэтому не видел прибытия сэра Руперта. Так что с чего началась заварушка, я узнал лишь со слов ее высочества.

Он приехал серым пасмурным осенним вечером на своей старенькой кобылке. Следом за ним семенил мул, увешанный тюками с провиантом, оружием и прочими принадлежностями, необходимыми рыцарю в дальнем походе. Среди тюков сидел и юный оруженосец, белобрысый юнец лет семнадцати, длинный и худой, как жердь. На седло он подложил мешок с какими-то тряпками, но его ноги все равно волочились по земле.

Сэр Руперт, видимо, собирался заночевать в монастыре, но подойдя поближе и обнаружив, в каком плачевном состоянии тот находится, отказался от своего замысла и приказал оруженосцу разбить лагерь.

Старый, видавший виды походный шатер был поставлен быстро — и прямо под окнами принцессы. Случайно, разумеется.

Принцесса тоже заметила шатер совершенно случайно. Собственно, не было ничего особенного в рыцарском шатре, разбитом под ее окнами — как я уже говорил, такие шатры там появлялись по два, а то и по три в неделю. Но шатер сэра Руперта привлек ее внимание тем, что из него торчала пара босых пяток и доносился богатырский храп, а сидящий рядом с шатром белобрысый юноша чистил пяток картофелин. В общем, и рыцарь, и его оруженосец вели себя совершенно не так, как полагается себя вести, готовясь к бою с огнедышащим драконом.

Разумеется, принцесса возмутилась. И, как вы уже сами, наверное, догадались, начала кричать.

Она поносила несчастного, ни в чем не повинного оруженосца словами, от которых покраснел бы пьяный извозчик. Она перечислила всех родственников и предков сэра Руперта, а заодно и его слуги, причем по ее словам выходило, что оба являют собой самую причудливую смесь различных пород животных.

Впрочем, надо отдать должное сэру Руперту — он, как и полагается истинному солдату, продолжал спать сном младенца и, по всей видимости, так и не проснулся бы, если бы оруженосец не растолкал его. Потерев кулаками сонные глаза, рыцарь высунулся из шатра и, приподняв одну бровь, начал пристально изучать принцессу.

Принцесса продолжала верещать.

Сэр Руперт несколько минут хранил молчание, после чего выбрался из шатра полностью, натягивая по пути подштанники, и заорал в ответ:

— Ну и чего ж тебе надо-то, дура ты горластая?

За глаза принцессу называли еще и покруче, но до сего момента никто еще не осмеливался сказать ее высочеству нечто подобное прямо в лицо. Несколько секунд она стояла, хватая ртом воздух — перехватило дыхание, надо полагать, — а потом, разразившись пронзительным истошным воплем, исчезла в башне. Вскоре оттуда донеслись громкие рыдания и визг.

Сэр Руперт, решив, что инцидент исчерпан, забрался обратно в шатер, и уже через минуту оттуда донесся его храп. Оруженосец уселся рядом с шатром и снова взялся за недочищенную картофелину.

Однако уже через несколько минут, справившись со слезами и утерев нос, принцесса высунулась в окно и прокричала:

— А вот я сейчас пойду, пожалуюсь моему дракону, и он вас сожрет! Бе-е! — и показав оруженосцу язык, бегом бросилась в мою башню.

— Какой еще рыцарь? — спросил я, выслушав ее путаные объяснения, перемежаемые бранью и нытьем.

— Там! Под окном! Дрыхнет в палатке, как паршивый суслик! Сожри его, я тебе приказываю, слышишь, ты, желтопузая ящерица! И его кретина-слугу тоже!

Я давно привык к оскорблениям, поэтому не обратил на ее слова никакого внимания, а только отмахнулся лапой.

— Я уже сыт. Вызовет на бой — сожру. А не вызовет, так и пусть проваливает ко всем чертям!.. Нужен он мне, как устрице пиджак.

Это заявление окончательно вывело принцессу из себя. Ее игнорировали два странствующих бездельника, ее назвали горластой дурой, а теперь еще и дракон отказывается выполнять ее приказы! Что-то повернулось в ее маленьком мозгу, и она принялась яростно пинать меня ногой в бок.

Признаться, меня это слегка удивило. Никогда еще никто из людей не решался на подобный шаг. Боли она мне, разумеется, причинить не могла — чтобы пронять мою шкуру, нужно кое-что посерьезнее туфелек из свиной кожи. Но вы подумайте, какая смелость — пинать огромного огнедышащего дракона! Когда я поднял голову и изумленно посмотрел на нее, мой взгляд встретился с ее горящими ненавистью глазами. Не разжимая челюстей, она прошипела всего одно слово: