Кирилл Юрченко: Уроды не сдаются

— Даже не пытайся отказаться, — он решил сразу взять быка за рога. — Ты поможешь мне, а я никому не скажу, кто ты есть на самом деле.

Она вздрогнула и поникла враз. Именно — ОНА. Уж кто-кто, а Коготь в женщинах разбирается прекрасно. Тем более с таким приятным запахом. А с виду — обычный мужик. И ни капли смазливости. Таким даже отъявленный педераст не заинтересуется. Но все может измениться однажды. Она из тех уродов, что умеют менять свой облик.

— Если хочешь, уйдем вместе. Я сомневаюсь, что через три дня все не обнаружится само собой. По моему, у тебя и аксессуаров нужных при себе не найдется. Ведь так?

Она снова вздрогнула.

— Я знаю твой главный талант, детка. Меня не проведешь. Ну как, согласна?

А что ей еще остается.

Коготь занял свою койку и стал тренировать давно позабытый трюк. Главное — не привлечь внимание. Недаром он получил свою кличку в банде. Это была не главная суть его уродства, но он обязан был ей жизнью. Небольшое напряжение и коготь среднего пальца удлинялся на семь сантиметров, достаточных для того, чтобы резким ударом проткнуть любую одежду и вонзить стилетоподобный кончик между ребер.

Где там мои любимые — он вынул их из кармана и аккуратно отправил по одной в рот.

«Сегодня ночью.»

Сквозь гомон неспящих Коготь не без труда определил, что грузовик наконец-то приехал. Как обычно, водитель явил присущую ему педантичность — в несколько приемов развернулся в крохотном дворике и выставил автомобиль кабиной к воротам, чтобы было проще выезжать.

Самое время. Пора дать знак…

Тех, кто еще не сомкнул глаз, ошарашил сумасшедший вид сокамерника, выскочившего в центр камеры и с остервенением начавшего сбрасывать с нар чужие вещи, остальных же, не успевших как следует разглядеть свои примитивные сны, разбудил истеричный вой, сопровождавший это действо.

Реакция местных авторитетов не заставила себя ждать — со своих мест первыми вскочили шестерки.

Все с тем же криком, фурия схватилась за шею одного из них и на глазах окружающих стала превращаться в того человека, которого вся камера (на время и Коготь был вынужден признать это превосходство) почитала за самого главного.

Наплыв мышц (с ворота отлетела пуговица), колючая небритость, потемнение огрубевшей кожи — на все потребовалось несколько секунд.

Гробовая тишина — короткое мгновение. Даже зажатый в тисках-лапах худосочный баклан, сглотнув слюну, не рискнул выдохнуть.

После того, как сообщница Когтя отшвырнула незадачливого засланца к стене и направилась в центр собрания (самые благоразумные начали прятаться во вторых рядах), камеру огласил чей-то истошный крик:

— Уро-о-о-оод!

И неизвестно чего испугались больше — появления второго претендента на первенство в камере, или того, что среди них таился самый настоящий УРОД.

Кто-то кинулся к двери, его примеру последовали еще несколько человек. Снаружи на гулкие удары откликнулись грохотом отпираемых засовов.

Коготь подскочил вовремя. Вошедшего в камеру первым, он встретил режущим ударом по горлу, тут же подхватил автомат и, развернув его вместе с истекавшим кровью охранником, плюнул свинцовой очередью внутрь коридора.

Впереди замаячила свобода. На всякий случай он отстреливался в обе стороны сумрачных переходов. Ему было глубоко наплевать, последует ли за ним главная исполнительница спектакля. Постановка была прекрасной, но все лавры должны достаться режиссеру. А она — как-нибудь выберется!

Заключительная пробежка вдоль охраняемого коридора, ведущего к столовой. Несколько выстрелов в темноту, в подтверждение точности — четко различимый предсмертный хрип.

Вот, наконец, и автомобиль. Растерявшийся водитель кинулся внутрь кабины, что облегчило Когтю задачу. Ему оставалось лишь больно двинуть стволом в податливую мягкость живота.

Уже после того, как грузовик, миновав тюремные ворота, скрылся в ночи (водитель был напуган до смерти и теперь не скоро остановится), Коготь, подметив, что невесть откуда взявшиеся проблесковые маячки двинулись в ту же сторону, облегченно вздохнул и сунулся в карман за своими любимыми.

Карман был пуст. С остервенением Коготь швырнул автомат в грязный сугроб, несколько раз заехал ногой (до боли в пальцах) по выщербленной кладке, и с мерзкими ругательствами двинулся в глубь трущобных кварталов.

С виду водоглазы похожи на гуманоидов. А кто они на самом деле — черт его знает. Как говорит Верзила — после Катастрофы даже из обычного говна может появиться какая-нибудь тварь.