Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть - Сумерки. Переосмысление (сборник)

– А в школу мне можно? – спросил я, представив Чарли в роли моей сиделки.

– Сегодня лучше побудьте дома.

Я кивнул в строну Эдит.

– А ей, значит, можно?

– Кто-то же должен передать остальным, что мы живы, – с беспечным видом высказалась Эдит.

– Между прочим, – уточнила доктор Каллен, – почти вся школа здесь, в приемном покое.

– О-о… – застонал я.

Доктор Каллен подняла брови.

– Хотите остаться здесь?

– Нет-нет! – поспешил отказаться я, сбросил ноги с кровати и порывисто вскочил. Слишком порывисто, так что даже пошатнулся, и доктору Каллен пришлось подхватить меня. Не ожидал, что у нее хватит сил.

– Все замечательно, – снова заверил я, не вдаваясь в объяснения, что проблемы с равновесием носят хронический характер и никак не связаны с ушибом головы.

– Выпейте тайленол от боли, – предложила она, помогая мне устоять на ногах.

– Боли почти нет, – возразил я.

– Похоже, вы на редкость удачливы, – улыбнулась доктор Каллен, размашисто расписываясь в моей карте.

– Это Эдит удачливая; мне повезло, что она случайно оказалась рядом со мной, – заметил я, многозначительно глядя на ту, о ком шла речь.

– Пожалуй, – согласилась доктор Каллен и занялась оформлением бумаг. Потом она встала и подошла к кровати Тейлор. Я уже не сомневался, что доктор в курсе случившегося.

– А вам, к сожалению, придется у нас задержаться, – сказала она Тейлор, осматривая ее раны.

Как только доктор отвернулась, я шагнул к Эдит.

– Можно тебя на минутку? – еле слышно шепнул я. Эдит сделала шаг назад, лицо стало жестким.

– Тебя ждет отец, – процедила она сквозь зубы.

Я оглянулся на доктора Каллен и Тейлор.

– Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз, – настаивал я.

Ее взгляд был сердитым, но не таким убийственным, как в первый день, поэтому я молча ждал. После секундных колебаний она повернулась и стремительно зашагала к выходу. Мне с моими длинными ногами пришлось почти бежать, чтобы угнаться за ней. Как только мы зашли за угол и оказались в небольшом коридоре, она круто развернулась ко мне.

– Ну, чего тебе? – раздраженно выпалила она. Ее глаза были ледяными.

От такой враждебности я опешил. Мои слова прозвучали не так решительно, как я надеялся.

– Ты обязана объясниться, – напомнил я.

– Я тебе жизнь спасла и ничем тебе не обязана.

Ее ответ прозвучал так неприязненно, что я вздрогнул, как от боли.

– Зачем ты так?

– Бо, ты ударился головой, поэтому сам не понимаешь, что несешь, – тон был язвительным.

Но ее гнев окончательно убедил меня, что я прав.

– С головой у меня все в порядке.

Она пронзила меня взглядом в упор.

– Чего ты от меня хочешь, Бо?

– Хочу знать правду. Знать, зачем я вру, выгораживая тебя.

– Ну и что, по-твоему, случилось? – рявкнула она.

Слова выплеснулись из меня разом:

– Я помню только, что рядом со мной тебя не было, и Тейлор тоже тебя не видела, только вот не надо твердить, что это у меня от ушиба! Тот фургон должен был раздавить нас обоих, но не раздавил, а на боку у него остались вмятины от твоих ладоней, и еще одна вмятина от тебя, на другой машине, а ты цела и невредима! И еще тот фургон должен был раздавить мои ноги в лепешку, но ты задержала его и подняла… – С каждым словом мой рассказ звучал все абсурднее. Продолжать было бессмысленно.

Эдит смотрела на меня огромными удивленными глазами. Но не могла спрятать свою настороженность и готовность защищаться.

– По-твоему, я подняла фургон, спасая тебя?

Судя по тону, она сомневалась в моем здравом рассудке, однако слова звучали, как отрепетированная реплика опытного актера – вроде не придерешься, а рамка киноэкрана напоминает, что это только игра.

Я лишь кивнул.

– Ты же понимаешь: никто тебе не поверит, – с оттенком издевки выговорила она.

– А я и не собираюсь никому об этом рассказывать.

На ее лице промелькнуло удивление, улыбка погасла.

– Тогда не все ли равно?

– Мне – не все, – возразил я. – Не люблю врать, и если делаю это, то только в случае, если на то есть веские основания.

– Неужели нельзя просто сказать «спасибо» и на этом закончить?

– Спасибо, – произнес я, скрестил на груди руки и застыл в ожидании.

– Значит, не уймешься?

– Не-а.

– Вынуждена тебя разочаровать: я не собираюсь ничего объяснять.

Мы молча и хмуро уставились друг на друга, и когда я увидел, как она красива, когда сердится, у меня сбились все мысли. Придется заговорить первым, пока я еще помню, о чем речь. Глядя на этого грозного ангела, можно забыть все на свете.