Наталья Антарес - В двух шагах от края

Каша в голове основательно загустела и стала больше похожа не желе. Бардак сменился тягучей, как жевательная резинка, апатией, мысли словно залипли в одной точке и никак не хотели с нее сдвигаться. Что ж, Линкс, если не можешь думать, делай!

–Мам, привет, это я…

–Ида! Как ты смеешь меня так подставлять? Ты отключаешь телефон, а эти твои «родственнички» Терлеевы меня целый день терроризируют! Это форменное свинство, Ида! Чего я только про тебя от них не наслушалась, и еще и сама оказалась в виновата в том, что, видите ли, тебя неправильно воспитала! Кстати, мать твоего Максима требует, чтобы ты вернула ему все подарки и возместила расходы на свадьбу! Ида, она звонит мне каждые полчаса, будто не понимает, что я нахожусь в другой стране и физически не могу тебе ничего передать! Знаешь, теперь я понимаю, почему ты отказалась выходить замуж за человека, у которого такая бешеная семейка! Но почему ты не разорвала помолвку как-нибудь поделикатнее?

–Мам, ты единственная умеешь расставаться друзьями со своими мужчинами, а я лишь всю жизнь тебе завидую, -вяло отшутилась я, – прости, что втянула тебя в это, мне правда очень стыдно, но так уж вышло. Одним словом, пошли ты этих Терлеевых туда же, куда я послала Макса и забудь. У меня есть к тебе дело, мам…

–Говори, – мама быстро осознала, что обсуждать свою несостоявшуюся семейную жизнь я с ней не собираюсь, и мгновенно перестроилась на деловой лад, – что у тебя еще случилось?

–Не у меня, мам. Скажи, вы со Стефаном все еще отчисляете деньги в детский фонд мира, помнишь, ты мне рассказывала? Мне нужно, чтобы одному ребенку оказали адресную помощь, я тебе вечером скину все данные на почту.

Судя по тому, что мама молчала довольно долго, моя просьба стала для нее такой же неожиданностью, как двойка за итоговую контрольную работу для круглого отличника.

–Это весьма похвально, что ты решила заняться благотворительностью, Ида, – осторожно заметила мама, – а в монастырь ты, случайно, уйти не планируешь? Ладно, высылай досье на ребенка и его семью, а я свяжусь с попечительским советом. Я горжусь тобой, дочь!

Сколько я себя помнила, мамины комплименты всегда отличались двусмысленностью. Я так и не научилась определять по ее голосу различие между искренним одобрением и снисходительной усмешкой. Личное общение хотя бы позволяло видеть, поднимает мама левую бровь или нет.

На обратном пути все мои мысли занимала исключительно срочная необходимость в посещении душа. Пусть дочиста отмыть осевший на сердце осадок от «интервью» с Кристиной мне и не представлялось возможным, я жаждала поскорее избавиться от прочно впитавшегося в одежду и волосы неистребимого запаха нищеты. Отвратительный зуд во всем теле, однозначно, имел в большей степени психологическое происхождение, но, тем не менее, причинял мне физический дискомфорт. Я чесалась, словно искусанная блохами кошка, и никак не могла избавиться от мерзкого ощущения прилипшей ко мне грязи. В жизни я насмотрелась непередаваемое разнообразие человеческих пороков, но никогда ранее мне не доводилось так близко прикоснуться к самому дну. Это было чувство совсем иного рода, чем неизменно охватывающая меня гадливость при виде той изощренной безнравственности, что господствовала в высших слоях светского общества. Я испытывала лишь глубочайшее непонимание того, как вообще можно так жить, и тем ничтожнее на этом фоне выглядела моя дутая популярность и тем бессмысленней казалась мне моя собственная жизнь.

По дороге домой мне пришлось заехать в больницу, чтобы сменить покрывшиеся серым налетом въевшейся пыли повязки. Я выбрала частную клинику, персонал которой моя платежеспособность интересовала гораздо больше подробностей скандального расставания с Максом, и без лишних вопросов обновила свои бинты. Луноликий доктор будет еще долго дожидаться моего посещения, лично я не собираюсь подвергать себя необоснованному риску получить от него укольчик. Мне сейчас, как никогда, нужны здравый ум и твердая память, а ссадины вкупе с царапинами поболят и перестанут и без медикаментозного лечения. А еще в клинике наличествовал буфет, чем я и не преминула воспользоваться в целях создания запаса продуктов, достаточного, чтобы никуда не выходить до завтрашнего утра. Наверняка, мой двор все еще на осадном положении, хорошо хоть деревья под окнами не растут, а то уже бы на каждой ветке папарацци сидели, как одичавшие коты.

Вероятно, если бы моя квартира располагалась не в обыкновенной пятиэтажке в средней паршивости районе, а где-нибудь в элитном жилом комплексе, наш подъезд предусматривал бы наличие консьержа. А уж он бы непременно предупредил меня о поджидающем сюрпризе. Увы, мамуля оставила мне рядовую двушку, а так как в мои ближайшие планы входил переезд в Максовские хоромы, расширением жилплощади я как-то не озадачивалась. После того, как я приняла решение покончить с собой, жилищно-бытовые аспекты волновали меня не больше, чем подвыпившего сантехника театральный репертуар, и я не могла и предположить, во что в итоге выльется мое легкомысленное отношение.