Наталья Антарес - В двух шагах от края

–Я–живой, – с убийственной простотой сообщил Эрик, – можешь потрогать и убедиться. Ох, черт…!

Ладонь он отдернул за секунду до того, как я решилась к ней прикоснуться с целью удостовериться в белковой природе ее обладателя, и мгновенно спрятал обе руки за спину, где принялся старательно вытирать их о рукава своей толстовки.

–Это моя кровь, – процедил парень сквозь стиснутые зубы, -не обращай внимания, скоро пройдет.

Я не стала ничего отвечать. Нет у меня слов, вообще нет. Что можно сказать, если на моей постели сидит оживший труп с обеими руками по локоть в свежей крови (Вы думаете, это такая метафора? А вот и не угадали, мать вашу!), который спас меня от сексуальных домогательств озверевшего экс-жениха? Кстати, о женихе! При таком раскладе, не известно, кто тут из них еще в большей степени труп!

–Макс! – я закрутила головой по сторонам, будто взбесившийся флюгер, мигом позабыв про чудесным образом воскресшего Эрика и его жалкие попытки доказать свою непричастность к категории зомби, – Макс!

Прыжок с кровати у меня получился красивым и стремительным, правда, с приземлением вышла незадача: в полете меня существенно занесло, и я от души ударилась плечом об угол серванта. Тупо поднывавшие до этого момента руки пронзило нестерпимой болью, я дико заорала и медленно сползла на пол в двух шагах от распростершегося ничком Макса.

Внезапная атака сзади явно застигла бывшего кандидата на вакантную должность моего законного супруга врасплох. Главная надежда тренерского штаба футбольной сборной в бессознательном состоянии валялась посреди моей спальни мало того, что с голым торсом и спущенными штанами, так еще и с пятью кровавыми полосами вдоль спины. Почему-то у меня не возникло ни малейших сомнений, что подобные следы могли оставить лишь явившиеся мне в сумеречном затмении разума когти, и от осознания этого, на первый взгляд, невероятного факта меня передернуло, словно от холода.

Эрик стоял около плотно зашторенного окна и смущенно теребил беспрестанно сползающие очки. Глаза у него были равнодушные и какие-то безжизненные. А чего ты ожидала от мертвеца, Линкс? Разве не при тебе он сиганул с высоты девятого этажа? Вот тебе, пожалуйста, смотри и запоминай, что происходит после смерти с неупокоенными душами самоубийц!

–Я думаю, с ним все в порядке, – Эрик опустился на корточки и воспользовавшись моей растерянностью, осторожно вложил свою перепачканную в крови ладонь мне в руку. Горячие, живые пальцы на долю секунды задержались на обнаженной коже, и я почувствовала угрожающе частую пульсацию на его тонком запястье. Надо же, какие трупы пошли впечатлительные!

–Давай проверим, – решительно предложила я, – помоги мне его перевернуть.

На поле Макс Терлеев славился свой мобильностью и скоростью, но сейчас его тяжелое тело казалось неповоротливым и обмякшим. Я с замиранием сердца прижалась ухом к груди футболиста, и биение его сердца прозвучало для меня самой сладкой мелодией на Земле. А то ведь длительное нахождение в одном помещении с двумя покойниками может на мне негативно сказаться, и начну задумываться о том, чтобы оторвать ножку от кухонной табуретки. Кто знает, из чего она сделана, вдруг как раз из осины и есть?

–Ничего с ним не случится, – Эрик смотрел на Макса с таким брезгливым презрением, будто видел в нем не звезду спортивного олимпа, а раздавленного тапком таракана, – он же пьяный в ноль был, даже, наверное, и не понял, кто его вырубил. К утру проспится, и весь разговор.

–Ну-ну, – недоверчиво хмыкнула я, – это если он еще пару месяцев ни к кому спиной поворачиваться не будет. Не хочешь мне ничего рассказать?

Стекла очков заметно суживали и без того миндалевидные глаза Эрика, но ничто не могло скрыть его расширенных от волнения зрачков. Темно-серые глаза в упор изучали мое лицо, и в их внимательном, сосредоточенном взгляде читалась жесточайшая внутренняя борьба между желанием открыть мне правду и боязнью вызвать во мне абсолютное отторжение. Победила, как водится, дружба.

–Вообще-то я к тебе за этим и пришел, Линкс! Откуда я мог знать, что здесь такое творится? –Эрик, видимо, посчитал ниже своего достоинства вести беседу сидя на полу, да еще и в непосредственной близости от спящего с открытым ртом Максом. Он поднялся на ноги, в очередной раз поправил свои старомодные очки и галантно подал мне руку. Ту самую, со следами постепенно подсыхающей крови. Необходимость принимать вертикальное положение без посторонней помощи привлекала меня не больше, чем искусственная шуба платяную моль, и я после некоторых колебаний отчаянно вцепилась в эту узкую ладонь с длинными, гибкими пальцами.