Ольга Костылева - Голос крови (сборник)

Ольга слушает зачарованно, ждет продолжения, но волак, сознавая ее интерес, усмехается ее ожиданию, смакует его. Он не собирается полностью открывать занавес тайны. Не сейчас…

В музее истории, закрытом на текущий ремонт, он демонстрирует ей чудеса внушения. Директор музея изображает по его желанию кактус в пустыне в засушливый год, а его секретарша танцует «Лебединое озеро». Волак смеется. Ему весело. Ольга хмурится. Происходящее кажется ей отвратительным, а он сам – вульгарным хамом, избалованным, развращенным типом.

– Прекрати! – требует она, когда к танцу секретарши для его увеселения присоединяется и уборщица. – Это уже не смешно. У тебя нет права насмехаться над этими людьми.

– Почему? Кто силен, тот и прав! Разве не по этому принципу живут люди в нашем мире?

– Но это никому не дает права унижать слабых, – грустно возражает она. – Я ухожу.

Она разворачивается к выходу, и он некоторое время провожает ее заинтригованным взглядом, а затем предлагает:

– Пообедаем? Я угощаю.

– Не желаю есть на ворованные деньги.

– Заплати ты.

– Оплачивать твою нездоровую тягу к роскоши я желаю еще меньше!

– Тогда не упрямься. Из двух зол положено выбирать меньшее.

Элитный ресторан – самый дорогой в городе. Неповторимое меню, французский повар, шампанское «Кристалл». Она безразлично ковыряет вилкой в своей тарелке, он ест с отменным аппетитом. Вокруг красиво, как в сказке. Живая музыка, живые цветы и… живой вампир. За столом напротив…

– Тебя возможно поймать?

– Никто не ловил.

– Почему?

– У меня много лиц. Но никто никогда не вспомнит ни одного из них.

– Ты бессмертен?

– Все бессмертны – в широком смысле этого слова. Но тела наши бренны, увы, – вздыхает он безразлично. – Другое дело, сколько мы способны в них прожить.

– И сколько же ты способен прожить в своем теле?

– Вопросы возраста для меня столь же интимны, как и для всякой уважающей себя женщины. Но позволю себе заметить, что я уже значительно старше тебя.

Он ухмыляется и кладет себе в тарелку очередной кусок осетрины.

– Намного?

– Что есть «много» или «мало» перед ликом вечности? – разводит он руками, усмехаясь.

Он снова играет с ее интересом, водит за нос, разжигает любопытство и, похоже, не спешит погасить его своими ответами. Одно слово – вампир!

– Значит, так ты живешь? Банальный потребитель чужого труда. Праздно и легко, пока другие надрываются? – замечает она.

– А кто же тебя вынуждает надрываться, Олюшка? – елейно улыбается он.

– Необходимость.

– Необходимость, говоришь? Она ли? Или это делает страх? Что без твоих трудов праведных ты вообще никому не нужна? В тридцать лет ты впервые подумала об этом. И вот уже шесть лет эта мысль не оставляет тебя, не правда ли?

Он неспешно растягивает губы в циничной усмешке. Он доволен собой, его глаза холодны. Наивно ждать от кровососущего жалости, но он сделал ей по-настоящему больно, и она не сумела остаться равнодушной хотя бы внешне.

– А тебя подобные мысли не терзают, – констатирует она холодно.

– Нет. Я свободен от предрассудков и человеческих страхов. Поэтому я живу, как хочу.

– Вампир – потребитель чужого…

Волак откладывает вилку и откидывается на спинку стула.

– Я слишком стар, чтобы мне читали нотации и учили нравственности. Наведи порядок в своей жизни, а уже потом веди других в светлое будущее. Это ваша всеобщая людская проблема. Идеализм и тяга к сказке. А в реальности вокруг – дерьмо. Ни дня, ни часа вы не бываете честны даже сами с собой. Вы, создавая массу условностей, не даете себе жить, а когда становитесь так несчастны, что уже не в силах это выносить, пытаетесь сделать такими и всех вокруг. Не я лицемер, а ты! Вы все! А я живу свободно и никогда не беру больше того, что мне могут отдать.

– Добрый и справедливый, прям Робин Гуд! Если каждый так станет делать, что останется?

– В том-то и дело. Я счастлив, поэтому и другим не мешаю быть таковыми.

Ольга смолкает, разбитая наголову его сокрушительной логикой закоренелого эгоиста.

Он спокоен, даже безразличен. Вновь вооружается вилкой и неторопливо ест. Уверенный, безупречно красивый, опрятный и шикарно одетый – он вызывает в ней чувство отвращения.

– Десерт ешь сам, – она поднимается.

– Ужин можешь не готовить. Я буду не голоден, – он отрывает взгляд от тарелки и направляет его куда-то за спину Ольги.

Она резко разворачивается и обнаруживает за столиком неподалеку весьма привлекательную особу, явно ожидающую того мига, когда волак подойдет к ней. Ольга горько вздыхает. Она проиграла этот бой.