Энн Райс: Дар волка. Дилогия (ЛП)

Он снова умолк, как будто хотел свериться с собственными чувствами, вновь прошелся перед алтарем и, не торопясь, заговорил:

— Именно это и означают свечи, которые мы зажигаем на Рождество, и яркие электрические лампочки, украшающие рождественские елки. Именно это и означают фестивали и веселье, всегда присущее этим праздникам, — постоянную надежду и стремление стать лучше, чем были прежде, триумф победы над тьмой, которая могла одолевать нас в прошлом, и осознание света, какого мы никогда прежде даже не могли представить себе.

Он снова умолк и обвел взглядом сидевших на скамейках прихожан. Когда он увидел глядевшего на него Ройбена, его глаза чуть дрогнули — узнал, — но он тут же продолжил проповедь:

— Что ж, не стану надолго задерживать вас здесь и убеждать покаяться. Нам всем необходимо ежедневно обдумывать свою жизнь, обдумывать то, что мы делаем, то, что мы должны делать. Необходимо, чтобы эта нить постоянно присутствовала в ткани нашей жизни. Потому-то я и хочу сказать несколько слов о странном названии из церковного календаря. Рядовое время. В этом названии сочетаются простота и возвышенность. Когда я еще мальчиком услышал: «Сегодня первый день Рядового времени», мне очень понравились эти слова. Но прежде всего я люблю их потому, что каждое время года, каждый праздник, каждое поражение, каждая надежда и каждое вдохновение, посещающие нас, зависимы от времени и проявляют себя во времени.

Мы редко думаем об этом. Зато слишком часто поминаем время всуе — время не ждет, время покажет, отметины времени, время летит! Мы не думаем о том, что время — дар. Время дает нам возможность делать ошибки и исправлять их, восстанавливаться, расти. Время дает нам возможность прощать, возвращать, поступать лучше, чем мы поступали в прошлом. Время дает нам возможность сожалеть об ошибках и отыскивать в себе новое сердце.

Его голос все больше и больше исполнялся чувства. Снова сделав паузу, он повернулся к прихожанам и сказал:

— И когда праздничные вертепы разобраны, елки вынесены из домов, гирлянды сложены на чердаках, мы обнаруживаем, что рождественские праздники завершились и началось новое величественное чудо — чистое и величественное чудо — Рядового времени. И все определяется именно тем, как мы используем это время. Схватимся ли мы за возможность переделать себя, признать свои грубые промахи и стать, даже вопреки ожиданиям, людьми собственной мечты? Ведь в этом все и дело — верно? — стать людьми своей мечты.

Он снова умолк и на пару секунд задумался. На его лице мелькнула и исчезла тень сомнения, но он тут же продолжил:

— В моей жизни был период, когда я был совсем не таким человеком, каким хотел быть. Я немыслимо жестоко поступал с другими людьми. И довольно часто ловил себя на искушении совершить еще какую-нибудь жестокость. Я поддавался этому искушению. Я проигрывал сражения с гневом и яростью. Я проиграл сражение с любовью, со священной и непререкаемой заповедью: возлюби!

Но сегодня утром, стоя здесь, я всем сердцем радуюсь тому, что время вновь развернулось передо мною и дало мне возможность каким-то образом — каким-то образом! — попытаться искупить содеянное мною. Господь открывает на нашем пути столько возможностей для этого, а за пределами этого храма так много людей, которым требуется масса усилий от всех и от каждого из нас! Он приводит к нам нуждающихся в помощи, нуждающихся в нашем служении, нуждающихся в том, чтобы мы их успокоили, чтобы мы их любили. Пока я жив и дышу, меня окружают неограниченные возможности, я благословлен ими со всех сторон. И потому я прощаюсь с Рождеством — и этим грандиозным пиром неиссякаемой щедрости — и снова возношу хвалу за великое чудо Рядового времени.

Проповедь закончилась, служба же продолжалась. Ройбен сидел и с закрытыми глазами возносил благодарственную молитву. «Он преодолел душевный разлад, он снова здесь, он мой брат», — думал он. И, открыв глаза, он позволил яркому колориту церкви с ее огромными фресками с видами Тосканы и нарисованными святыми проникнуть в него и обогреть ему душу. «Не знаю, в какую чертовщину я верю, — думал он, — но благодарю, благодарю, что он снова здесь, на алтаре».

Когда дело дошло до причастия, он выскользнул из церкви и остановился во дворе, чтобы подождать Джима на холодном свежем воздухе.

Очень скоро из церкви потянулись прихожане, а за ними появился и Джим в своей бело-золотой ризе; он пожимал руки, раздавал благословения и принимал благодарности.