Брайан Ламли - Вместе с Суртсеем

Оранжевый свет исходил от пламени, вырывавшегося сквозь положенную на кирпичи решетку. Там же находилась и кочерга, которой меня оглушили. Она была погружена в самое сердце огня, и ее металлическая часть — до самой деревянной рукоятки — раскалилась чуть ли не добела. Бросив взгляд на часы, я понял, что пробыл без сознания довольно долго — до полуночи оставалось совсем немного. При этом выяснилась и еще одна малоприятная деталь: оказывается, брат привязал меня к какому-то старому креслу. Я напряг мускулы и не без удовольствия отметил, что путы слегка ослабли. Усилием воли я заставил себя не думать о лице Джулиана и его жутких глазах. Когда же он вновь взглянул в мою сторону, мне пришлось собрать воедино последние остатки самообладания.

Его лицо представляло собой белую бесстрастную маску, на которой сияли холодные, недобрые и неописуемо чужие глаза. Клянусь всем святым, они были в два раза больше обычного — выпученные, красные, от злобы чуть не вылетавшие из орбит.

— Ах, вижу, ты вернулся к нам, дорогой брат! Но почему ты так смотришь на меня? Это лицо тебе кажется ужасным? Поверь, мне оно не нравится даже больше, чем тебе.

Кошмарная правда — или то, что я принял за правду, — стала доходить до моего сознания.

— Черные очки! — ахнул я. — Вот почему ты носил их даже ночью. Тебе пугало, что люди могут увидеть твои больные глаза!

— Больные? Боюсь, ты не совсем прав. Да, я был вынужден носить очки, это верно. Но боялся я другого: что глаза выдадут меня, а это вряд ли обрадовало бы тех, кто послал меня сюда. Ибо Ктулху, обитающий в глубинах морей на дальнем краю мира, уже известил Отуума, моего владыку, о своем неудовольствии. Во сне они вели беседу, и Ктулху был разгневан! Мне действительно нужны очки, ибо глаза мои привыкли к мраку океанских глубин! Жизнь на поверхности сначала показалась мне истинной мукой, но постепенно я к ней притерпелся. В любом случае я здесь не задержусь… а уходя, захвачу это тело с собой. — Он с презрением ущипнул себя. — На потеху.

Эта околесица привела меня в ужас. Я умолял брата признать собственное безумие, лепетал что-то о современной медицине, которая сможет вылечить его глаза. Мои слова потонули в мерзком, леденящем кровь хохоте.

— Джулиан! — воскликнул я.

— Джулиан? — переспросил он. — Джулиан Хотри? — Он подошел ко мне, и теперь его жуткое лицо отделяли от моего какие-то сантиметры. — Ты что, слепой? Я — Пеш-Тлен, колдун из Бездны Гелл-Хо на севере ! — Он быстро отвернулся, оставив меня в жутком смятении. Я лихорадочно пытался сложить фрагменты кошмарной мозаики. Мифология Ктулху. Отрывки из «Хтаат Аквадинген» и «Плавания святого Брендана». «Они обладают властью над грезами…» Перенос сознания. «Они всплывают даже сейчас… Его глазами, пребывающими в моем теле…» Исполинские боги, ждущие в глубинах морей. «Он пройдет по Земле в моем обличье…» Подводное землетрясение у берегов Гренландии. Бездна Гелл-Хо на севере…

Боже праведный! Неужели такое возможно? Неужели это не выдумки Джулиана, а нечто невероятное, но, увы, реальное? Существо, что стоит передо мной… Неужели он — оно — действительно смотрит на наш мир глазами чудовища, затаившегося на дне океана? И если это так, то неужели моим братом управляет разум этого монстра?

Эти мысли вихрем промчались в моей голове, и меня охватило… нет, не безумие, а скорее неспособность, нежелание принять то, что неприемлемо для любого здравомыслящего человека. Не знаю, как долго это продолжалось, однако из оцепенения меня вывел первый удар далеких часов, возвестивший о наступлении полуночи.

В этот миг мой разум прояснился. Глаза существа, называющего себя Пеш-Тленом, засверкали еще неестественнее, когда он — при условии, конечно, что слово «улыбка» подходит для такой жуткой гримасы — улыбнулся в знак окончательного триумфа. Увидев этот сатанинский оскал, я понял, что сейчас произойдет нечто страшное, и попытался высвободиться. К счастью, веревки еще немного ослабли. Существо между тем отвернулось от меня, чтобы вытащить из огня кочергу. Когда часы пробили в двенадцатый раз, оно вскинуло руки и, делая в воздухе странные пассы кончиком раскаленной кочерги, принялось произносить заклинания, издавая при этом такие мерзкие звуки — писк, вой и хрип, — что я непроизвольно съежился. Не укладывалось в голове, как эти нечеловеческие звуки могли вырываться из горла того, кого еще сегодня утром я называл своим братом. И все же, несмотря на фантастичность происходящего, я отчетливо их слышал. Впрочем, слышал ли? Действительно, когда эта безумная какофония прекратилась, результат заклинания стал виден воочию!