Ксения Таргулян - Корабль уродов

— М… Ты давно здесь? В Замке? — начала она.

— А что?

— Ну я… я просто подумала, ты не против ответить на несколько вопросов?

— Ты журналистка что ли?

Ее кольнуло при этом слове, и она непроизвольно снова взглянула на телефон, но он по-прежнему не ловил сеть. Попроситься «только позвонить»? Ага, конечно.

— Я просто пытаюсь разобраться… — вздохнула она. — Так ты скажешь, или это тайна?

— Да нет… полторы недели я тут.

В его строгом и сухом взгляде начали появляться искорки интереса.

— А кораблисты — они всё это время были в клетках?

— Да.

— И всё время — такие тихие?

— Ну да.

— Странно.

Он подозрительно прищурился:

— Кто ты?

Ну наконец, в нём зародились сомнения. Правильно, для обычного человека поведение кораблистов не дифференцируется как «странное» и «не странное»…

— Я Вренна, — она холодно взглянула ему в глаза, и он вздрогнул. Она кивнула на коридор: — Можно?

И, не дожидаясь ответа, устремилась вперед, но двухметровая фигура не сдвинулась с места.

— По… по инструкции мне никого нельзя выпускать… — пробормотал он где-то над головой.

Вренна снова отступила — и смерила охранника надменным, возмущенным взглядом. Он старался не смотреть на нее, но выглядел очень собранным и напряженным, готовым к любой внезапной атаке. Здоровый мужик испугался девчонки, раза в три меньшей его по весу… А ведь власти у нее уже ни на грош, да и все коралибсты за стальными решетками — чего ему бояться и что ей задирать нос?..

Вренна подавила спесь, ее лицо приняло спокойное выражение.

— Значит, инструкция «всех впускать, никого не выпускать»?.. — она смотрела на опущенные веки охранника, пытаясь заставить его поднять глаза, но он упорно глядел в пол. — Понимаешь, что это значит? А ведь ты тоже тут. Что, думаешь, как-нибудь да обойдется?..

Он молчал.

«Ай», — подумала она, мысленно махнув на него рукой, и развернулась на пятках, чтобы уйти, но он внезапно остановил ее подавленным голосом:

— Они… они сказали, это прощальный бал… Прощальный бал, после которого Вентедели станут обычными людьми и будут жить в Штаман-Рейне…

Вренна обернулась. Охранник наконец встретился с ней взглядом:

— А что на самом деле?

Вренна удержалась от язвительных замечаний и лишь развела руками:

— Это я и пытаюсь выяснить, — она приподняла брови: — Может, всё-таки пустишь меня позвонить? — и она снова кивнула на коридор.

Охранник замялся на пару секунд — и отступил в сторону.

— Спасибо, — фыркнула Вренна, молниеносно проходя мимо него и снимая блокировку с телефона.

Минут за двадцать она обошла всю доступную часть замка и не обнаружила сети нигде — зато обнаружила десяток твердолобых сторожей, отказывающихся пускать ее дальше. Раздраженная и разочарованная, она вернулась к своему новому знакомому. Он посмотрел вопросительно.

— Сети нигде нет.

— Я слышал, они ставили тут глушители.

— Гений, а ты сразу сказать не мог?

И она быстро прошла мимо него в недра зала.

Попытки понять всю картину происходящего и найти из него выход вызывали панику и отчаянье, и Вренна сосредоточилась на одном простом пункте: отыскать Лени. Разнородная толпа, бурлящая в зале, закрывала обзор, и различить человека в десяти метрах от себя было невозможно. Маневрируя между людьми, Вренна пересекала зал снова и снова — но безрезультатно. Куда бы ему деться из запертой коробки? Очевидно, он где-то здесь, но найти его никак не удавалось. И с каждой минутой разумные доводы в сознании Вренны сдавали позиции, уступая место гнетущей тревоге.

После получаса бесплодных скитаний ее вырвал из нервной меланхолии гневный окрик:

— Дура, ты что здесь делаешь?!

Потеряв на секунду дыхание, Вренна резко обернулась в смутной надежде, что наконец нашла его… но голос был знаком ей слишком хорошо — его ни с чем не спутаешь. Она знала, кого увидит, за долгие мгновения до того, как подняла на него взгляд.

— Джек?.. ты тоже здесь…

Она сглотнула, дожидаясь, пока пройдет странное головокружение и звон в ушах, и ослабятся безжалостные тиски, перехватившие все ее внутренности при его виде и голосе.

Болезненность его лица на несколько секунд отвлекла ее от насущных переживаний. Он сильно похудел, под глазами чернели мешки, белки глаз были испещрены красными прожилками, и, если бы не чистые волосы и не гладковыбритая кожа, она обвинила бы его в очередном приступе неопрятности и наркомании — но так его облик вызывал настоящее беспокойство.