Владимир Нагда - Гамак из паутины

– Ах, да! У вас всегда: то ложная тревога, то, в самом деле, горцы разошлись…

– Ах, думаете, вам с рук сойдёт?

– Мы всё же дамы?! Тащить на гору… и с утра! Простите, продолжать… известно, можно долго.

– Но вечером в «вокзале» поквитаемся мы с вами, и не отвертитесь…

– Ох, эти нам мужчины!

– Позвольте, где же вилки и ножи?

– Нам путь обратный предстоит – всё вниз нести?

– Да как же можно?!

Как хорошо, когда на восхождении присутствуют ещё и дамы. Какое счастье и соблазн! Они так веселы в начале: смеются, радуются… точно дети. К концу подъёма многое менялось – и смех не слышен и упрёки в сторону мужчин так и готовы с языка сорваться.

Заметить стоит, что в молчании мужском невысказанность та, однако, оставалась. Ну что тут можно возразить, когда от самого рожденья и кроме перелесков да оврагов подобное увидеть представляется не часто, а тут какие-то упрёки? Но напряжение сие снималось неизменно за «столом», а после…

Через какой-то час сосуды французского происхождения недвусмысленно просвечивались унылой пустотой. Запитые их содержимым копчёный окорок и зелень благополучно перекочёвывали в желудки восходителей. Да, всё когда-нибудь кончается.

Тогда-то, к всеобщему согласию и удивлению непосвящённых, из дорожной сумки доставался весомый аргумент: внушительных размеров глиняный кувшин, что говорило в пользу неунывающих мужчин. И восторгу от подарка не было предела: вино от местных виноградников – «…а мы не знали?!» – оказывалось ничуть не хуже заморского.

Тосты, эпитафии и другие упражнения в изящной словесности так и лились рекой, не оставляя от испорченного было настроения камня на камне. И вскоре после съеденного и выпитого наступала леность, комплименты дамам получались всё откровеннее и прозрачнее, а прошлые обиды и несчастья выглядели смешными, не стоящими даже малого внимания.

Правда, компанию – как-то вот и почему-то… – смущала перспектива спуска к обетованным низинам. Явно переоценив собственные силы – что в потреблении напитков, что в скалолазном мастерстве – искатели приключений исподволь посматривали в сторону крутой каменистой тропы, преодолеть которую им неизбежно предстояло. Тропа же, каким-то странным образом изменив направление и засыпавшись множеством неприлично неотёсанных камней, казалась намного круче и извилистей, чем при утреннем подъёме, что при ближайшем рассмотрении навевало тоску.

Городские строения, – вот только взор без страха вниз перенести – казались так близки, а мягкая постель настолько желанна, что не было никаких сил думать о предстоящем спуске и катящихся из-под ног камнях. Но внизу были друзья, соратники, подруги соратников, подруги подруг и уютные особняки, владельцы которых, ожидая возвращения постояльцев, готовили тёплую воду, тазы и остальное прочее – всё, что так необходимо для благополучного исхода мероприятия.

Пусть и с трудом – и с ахами и вздохами, и с непременными падениями в объятия услужливых кавалеров – добирались-таки восходители до границ, где выпрямлялась тропа, постепенно превращаясь в каменные плиты, где сердцу можно успокоиться, где посмеяться над недавним приключением представлялось всем никак не лишним.

Казалось, сам воздух, пропитанный дурманящим запахом цветущих каштановых аллей, обнимал спустившихся с «небес». Он нежно успокаивал, таинственно нашёптывал в растрёпанные причёски что-то весьма забавное и настойчиво напоминал о прелестях скорого вечера – словно умолял скорее позабыть о недавних трудностях и тяжких испытаниях.

Старания не оставались без ответа, усталость проходила без следа.

Часы приготовлений пролетали как минуты.

И вот, наконец, над городом вспыхивали звезды, и поднималась Луна, заливая аллеи и парки каким-то особенно загадочным светом.

На балах – что в цветочных галереях, да и в питьевых – суетились, прихорашивались, выпытывая правду о своей причёске или почти французских духах, незамужние и не совсем… столичные красавицы.

Но там случалось, правда, всякое.

Присутствие дам неизбежно приводило многочисленных поклонников в некоторое состояние, иногда грозившее непредсказуемыми последствиями: то тут, то там вспыхивали необязательные ссоры, которые по большей части заканчивались почти дружеским рукопожатием, но так случалось, что доходило даже до дуэлей.

И проходили дни. Время, отведённое для развлечений – знакомств, отчаянной любви, разочарований горьких, неутешных слёз – каким-то непостижимым образом просыпалось сквозь пальцы; сжималось сердце, взору странно, в смятении была душа, как вдруг зелёные аллеи вбирают в листья жёлтые и красные тона, расцвечиваясь так нежданно.