Роман Арефкин - В лесной чаще

Пьеру, после недавних событий на катере, совершенно не хотелось даже думать об этом. Хотя теперь, когда Баллард сам затронул этот вопрос, мужчина решил, что момент был подходящим.

– Я надеюсь, ты их не убил, как Арнава.

Баллард метнул молнии взглядом, чем заставил Пьера пожалеть о такой формулировке своего предположения.

– Я им доверял от и до, – отрезал профессор – их я знал достаточно хорошо, и они не имели ничего общего с этим индусом из Порт Блэра. Но я вижу, твоё отношение ко мне сильно изменилось из-за этой вынужденной меры…

Баллард задумался, затем, приблизившись к Пьеру, опустился перед ним на одно колено так, что теперь мужчины находились на одном уровне могли смотреть друг другу в глаза.

– Слушай, – говорил Баллард – у нас впереди самая важная часть нашей работы и мне не нужно, чтобы ты лишний раз волновался или не доверял мне. Но раз я не могу просить тебя о доверии, то вот возьми это.

Профессор вынул из кобуры свой пистолет, из которого был застрелен Арнав, и протянул оружие рукоятью вперёд Пьеру.

Мужчина не знал, что ему следовало делать, он опешил от такого жеста своего компаньона.

– Возьми тебе говорят! Там ещё шесть патронов в обойме, и он на предохранителе. Вот здесь переводишь этот рычаг в это положение и стреляешь, перезаряжать не нужно, он автоматический.

Пьер, преодолевая смущение, положил свою руку на оружие, ощутил под собственными пальцами холодную, гладкую, оружейную сталь.

В этот же миг, его сознание позволило себе на один короткий миг перенестись куда-то далеко от того места, где находились мужчины. Пьер словно увидел себя со стороны, стоявшим на пустом, голом, незащищённом ни с одной стороны света камне, окружённый только бескрайним небом, в котором висели набухшие июньские облака. В руке он держал врученное ему оружие и чувствовал себя одновременно непринуждённо-легко и в то-же время – лишённым возможности к чему либо. С какой бы стороны он не посмотрел за пределы камня-скалы, на которой он стоял, повсюду был обрыв, упиравшийся в небо. Это была тюрьма без стен и решёток.

Затем, его сознание вновь вернулось к реальности, он увидел, что его рука уже держала оружие.

– Закрепи кобуру на ремне, в том месте, где тебе будет удобно его носить, и откуда сможешь легко его достать. В противном случае, оружие станет тебе обузой. – советовал Баллард, стоявший в нескольких шагах от груды валунов – Нам пора возвращаться к палаткам. Дело близится к полудню, медлить нельзя.

– А что происходит в полдень? – спрашивал Пьер, поспевая за профессором, пока они двигались в обратном направлении к палаточному лагерю.

– В полдень, мы преступим к осуществлению нашего плана. – нарочита придавая задора своему голосу, отвечал Баллард – Тебе, наверно, натерпится узнать, как мы добудем первую партию золота!

На самом деле, Пьер мог бы признаться, что водоворот событий, затянувший его с головой, уже давно отодвинул перспективы обогащения за счёт золота на второй план.

– То, как мы заполучим те самородки, – продолжал Баллард – связано с легендой, насколько бы странным тебе это не казалось!

Уже пребывая в лагере, профессор распределил воду между лошадьми, оставив меньшую часть кобыле, и вдоволь напоив жеребят.

– Им вода нужнее теперь. – объяснял Баллард – Им предстоит поработать для нас.

Пьер наблюдал за происходящим с недоумением.

– Мои бывшие компаньоны, мои коллеги по университету, пали жертвами собственной поспешности, позволив жажде наживи ослепить себя. Когда профессор Монтгомери обнаружил гигантских муравьёв, он сперва не поверил своим глазам, и его было сложно в этом обвинить. Профессор Баффет, оказался более дисциплинированным, и не поддался эмоциональному наитию. Он и я уверяли Монтгомери, что следует хорошо подготовиться, прежде чем приближаться к муравьям и их золоту. По нашему мнению, следовало хотя-бы попытаться собрать необходимый информационный минимум. Монтгомери обвинил нас в трусости, столь сильным было его желание завладеть самородками. Каждый следующий день, в течение недели, что мы здесь провели, Монтгомери отправлялся к той куче валунов, где м с тобой сегодня были. Он смотрел на муравьёв, как эти насекомые таскали золото. Он считал количество самородков, пытался определить их примерную массу и в конце концов – прикинуть приблизительный размер прибыли, который он бы мог получить, завладей мы этим золотом. Да, это был первый тревожный звонок. Благоразумие покинуло нашего товарища, и вскоре он стал умолять нас позволить ему приблизиться к золоту, пока то лежало на поверхности при свете дня. Все мои увещевания, как энтомолога, относительно повадок муравьёв, их территориальности и ревностного охранения своей территории подействовали на Монтгомери лишь в той незначительной степени, что он заявил, будто нам следовало совершить вооружённую вылазку.