Юрий Журавлев - Псы в городе волка

Плюнув в пыльный угол, Сашка засопел и принялся своими крупными пальцами сосредоточенно разминать задеревеневшие подошвы разных носков…

Называя за глаза бригадира «татарвой», Сашка намекал не только на город и ту местность, где Игорь появился на свет, но и на его внешность, очень сильно смахивающую чертами лица на далёкого предка кочевого народа. Вся его жизнь была тому подтверждением, – мотыляла она его по всей, некогда огромной стране, вдоль и поперёк: из широкого раздолья степей – в густые и дремучие леса, выносила оттуда по бурным рекам прямо к морю, где сажала на пароход и отправляла за тридевять земель ловить неведомую рыбу, на краю света белого. Один раз ему даже пришлось зимовать в какой-то пустыне, пыльной, очень душной и ужасно далёкой. Несмотря на явные признаки родства с древними монголами, бригадир имел русских отца и мать, носил фамилию Смирнов, немного верил в Бога и, выходя из себя, крыл пятиэтажно по матушке и по батюшке, родным, великим и могучим, всех и всякого, когда те его ужасно сильно доставали.

Обладая высокой, но не очень выразительной по силе фигурой, бригадир, в школьные годы активно занимавшийся баскетболом и бывший в той команде неплохим разыгрывающим, имел какую-то внутреннюю силу, возникавшую у него неизвестно откуда и, несмотря на то, что годы слегка сутулили его фигуру, оставался достаточно крепким, с каким-то внутренним стержнем. Про него так и говорили, что он, как будто бы «целый лом проглотил». Лом внутри с годами слегка согнулся и, если кто-то начинал сомневаться в его твёрдости, а и, того хуже, позволял себе неразумно отпускать по поводу и без разного рода вольности, очень быстро знакомился с тяжёлой рукой бригадира. Длинные, как у пианиста, пальцы, сильно огрубевшие со временем, собирались в кулак и тяжело припечатывали с первого раза. Испытавшие на собственной шкуре, сравнивали это явление с ударом свинцовой кувалды, которая, не отскакивая, крепко прилипает и просто всё сносит своей, с виду не очень большой, массой. Глядя на сухую фигуру бригадира, все мужики дивились, подозревая подвох, брались с ним полусерьёзно бороться на руках, но, ни в шутку, ни в серьёз, одолеть бригадира ни у кого из них не получалось.

Имея скрытую силу, бригадир никогда не выставлял её напоказ и, тем более, никогда не хвастался ею. Всё свободное от работы время он старался проводить с раскрытой книгой, а уж прочитать перед сном страничку-другую у него давно уже вошло в крепкую привычку. Может быть, поэтому, а, может, и нет, но ребята из бригады называли его «наш Ильич», или просто «Горыныч», втихую посмеиваясь над ним за то, что он из каждой брошенной квартиры городка натаскал себе в комнату целую кипу книг. Зубоскалы, незлобно перешёптываясь, говорили, что бригадир поклялся не покидать этого места, покуда не будет прочитана последняя из принесённых книг, и вот теперь, ночами, в преддверии скорой зимы, торопится, и старательно перечитывает всю кипу у себя под одеялом при свете карманного фонарика, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь ненароком не заметил его за этим занятием. Игорь с капитанским спокойствием относился к подобного рода шуткам, смиренно пропуская их мимо своих ушей, но лишь до той поры, пока эти разного рода шутки не переходили дозволенной грани, и тогда, по еле заметной, но резко полыхнувшей в его глазах стали, или какому-нибудь уже совсем малому, но нервному движению, моментально схваченному шутниками, всё сворачивалось и затухало достаточно быстро.

Среди ребят своей бригады, знакомых, да и вообще, в жизни, Игорь Смирнов пользовался большим уважением, и причиной тому была не его потаённая физическая сила, а явное твёрдое слово, которое бригадир, уж если давал, то всегда держал сам и требовал того же исполнения и от других.

Возвратившись с крыльца, Лёшка зацепил пустым ведром приставленный к стене металлический прут. Торопясь, да ещё в потёмках, он не заметил его и теперь грохнул по нему так, что у него чуть ведро из руки не выскочило. Железка отскочила от стены и, извиваясь своим погнутым телом, застучала на стыках дощатого пола.

«Примерещилось, как есть, точно, примерещилось, а как же иначе?» – вспоминая утреннее событие, застыл он взглядом на притихшей железке, за которую в страхе совсем недавно так крепко схватился двумя руками.

– Бригадир же сказал, что померещилось, значит, так оно и было! – пытаясь оторвать взгляд от затихшего на полу немого свидетеля происшедшего, прошептал Лёшка.