Максим Кызыма - Проклятие лесного озера

– Потерпи ещё немного, мой мальчик. Скоро всё закончится. Не волнуйся, я позабочусь о тебе, обещаю! Тебе здесь понравится! – произнесло существо, голос был хриплым, булькающим и мало напоминал человеческий.

Язык отвалился и шлёпнулся на пол, продолжая шевелиться. Дальше речь уже была неразборчивой и напоминала какое-то бульканье. Чудовище замолчало и стояло молча, нависая над телом Вадима, словно трухлявое дерево, склонившееся над карнизом оконного проёма. На Вадима капали вонючие сгустки гноя, пропитывая одежду и заливая лицо. Перед глазами всё куда-то поплыло, Сорокин начал проваливаться в пустоту, появилось ощущение падения – полёта, а затем он отключился, и его накрыло плотным покрывалом беспамятства.

Вадим находился в том же доме, но в другой комнате, расположенной сразу за кухней. Как он здесь оказался, Сорокин не помнил, но он был здесь не один. В комнате находились ещё двое: маленькая девочка лет пяти, в коричневом платьице в белый горошек и белых чулках, доходящих до колен, длинные чёрные волосы на голове заплетены в две косички, свисающие с плеч, и мужчина лет тридцати пяти, в чёрном поношенном костюме. Они сидели на стареньком, потёртом диване, занимающем чуть ли не половину стены, его массивная деревянная спинка больше напоминала дверки платяного шкафа. Нужно заметить, что обстановка комнаты была очень старомодной, годов пятидесятых – шестидесятых. Вадим не разбирался в антиквариате, но с уверенностью мог сказать, что все предметы, находящиеся в доме, были очень древними, словно он посетил музей истории. Белёные стены с наружной электропроводкой, которая представляла собой два переплетённых провода, тянущихся вдоль потолка и спускающихся под прямыми углами к пожелтевшим выключателям и розеткам, установленным на стенах; в центре комнаты, с потолка свисала лампочка в чёрном карболитовом патроне, освещающая комнату ровным, мягким светом; массивная лакированная стенка с посудой и круглый стол, накрытый кружевной накидкой, вязанной крючком вручную. Вадим обратил внимание на висевшую в углу большую чёрно-белую фотографию в деревянной рамке, обрамлённую чёрным, кружевным платком, на ней были запечатлены лица мужчины и женщины, которые с серьёзным видом смотрели на гостей. Ещё две фотографии, поменьше, стояли на подоконнике, частично прикрытые шторой, на одной из них был всё тот же мужчина с суровым взглядом, на другой – женщина, та же, что и на большом совместном фото. Над диваном, на котором сидели отец с дочерью, в том, что это были отец и дочь, Вадим почему-то не сомневался, висел огромный ковёр с изображением рогатого оленя на фоне леса. Здесь была ещё одна дверь, но она была закрыта, и оттуда доносились слабые стоны и невнятная речь. Там, за дверью, была вторая комната – спальня. Люди не замечали Вадима, словно его здесь не было, хотя тот и стоял рядом с ними. Вадим слышал, о чём говорят отец с дочерью:

– Папа, а бабушка скоро поправится? Почему нельзя к ней зайти? – спрашивала девочка.

– Как тебе сказать, Тамарка, сейчас бабушке плохо, у неё болит голова, и ей тяжело говорить. Ей пока приходится лежать, потому что она не может двигаться, лишь немного шевелить руками и ногами. Ещё у неё провалы в памяти, и с ней сложно общаться. Бабушка не узнаёт нас, но бывают моменты, когда она снова становится нормальной, и как только это случится – мы сразу же пойдём к ней, – объяснял отец.

– А что такое инсул? – продолжала допытываться девочка. – Тётя врач сказала, что у бабушки инсул.

– Не инсул, а инсульт, – поправил отец, – это когда у человека в голове повышается давление и происходит кровоизлияние в мозг. После такого человек очень долго восстанавливается, в дальнейшем может частично потерять память, становится рассеянным, плохо говорит, у него может парализовать какую-нибудь часть тела, а в некоторых случаях, я бы даже сказал, что в большинстве, не выдерживает и умирает.

– И бабушка тоже умрёт!? – испугалась девочка.

– Я не знаю, Тамарка, там с ней сейчас врач, как только она выйдет – мы всё узнаем. Я думаю, что бабушка ещё поживёт – не переживай! Она у нас крепкая! – успокаивал мужчина.

Девочка хотела ещё что-то спросить, но дверь открылась и оттуда вышла женщина в белом халате, накинутом поверх домашнего платья. Вид у неё был заспанный, как будто её недавно выдернули из кровати. В комнате было два окна, и, хотя они были занавешены цветастыми шторами, Вадим всё равно заметил, что на улице ночь.