Валентина Поваляева - Человек в черном котелке. Повесть

– Я так одинока, – сказала девочка маленькой птичке, спустившейся на ветку боярышника. – Я никому не нужна.

Порыв ветра заставил девочку зажмуриться, а когда она открыла глаза, по дорожке к ней шла высокая женщина в черном плаще с пуховой оторочкой. На голове незнакомки была маленькая шляпка с густой вуалью. В руке дама держала большое черное перо и небрежно, словно играючи, им помахивала.

– Здравствуй, дитя, – сказала дама, приблизившись.

Таня смотрела на нее с молчаливым ужасом. Очень дама была похожа на кошмар, преследовавший ее на протяжении уже нескольких недель.

– Ты боишься? – словно удивилась женщина. – Меня не надо бояться, а только воспринимать как данность.

– Кто вы? – сипло спросила девочка, чувствуя, как от страха сводит скулы.

– Милое дитя! Ты столько раз слышала обо мне и восхищалась моей красотой, мудростью и смелостью. Твоя няня рассказывала обо мне на ночь сказки, и ты мечтала встретиться со мной…

– Нет. Няня рассказывала о Василисе Премудрой и Василисе Прекрасной…

Дама в черном плаще весело рассмеялась:

– Так это я и есть! Не веришь? По секрету тебе скажу, замуж за Кощея я вышла по собственной воле, поскольку он могущественен и богат, а я люблю власть. Что до всяких там Иванов-царевичей, спасающих меня из Кощеева царства, – это уже народная выдумка.

Таня во все глаза рассматривала странную гостью. Сумасшедшая? Или у Тани просто снова начались видения от постоянной головной боли?

– Не бойся, – снова сказала женщина, откидывая вуаль.

У нее было странное лицо. Вроде бы и глаза, и нос, и рот на месте, все, как у людей, но когда девочка попыталась рассмотреть незнакомку, перед той словно встала туманная пелена, и черты лица сделались нечеткими, еле видимыми, словно кто-то писал портрет карандашом, да потом стер почти все нарисованное.

– Мне нравится, как ты рисуешь, – наклонившись к девочке, прошептала таинственная дама. – Хочешь секрет? Лекарство от твоего недуга – в твоем таланте. Нарисуй мой портрет, но без вуали, и я отблагодарю тебя, ты сможешь управлять людскими судьбами, я сделаю тебя марой. Ты не знаешь, кто это? О, это чудовищно сильные создания, одного их взгляда достаточно, чтобы человек расстался с душой… Хочешь могущества, дитя? Поверь, тогда ты не будешь одинока. Все глупые страдания забудутся, не будет боли, горя. Ты отдашь мне свой талант, и я награжу тебя силой, о которой жалкие обманщики, называющие себя колдунами, могут только мечтать! Подумай об этом, дитя!

Туман перед лицом дамы развеялся, и Таня с ужасом увидела, что у дамы наружность умершей Марфы. Веселой, румяной. Девочка отшатнулась. Гостья рассмеялась, махнула черным пером, и теперь на Таню смотрела ее собственная мать: потухшие от болезни глаза, острые скулы, сухие безжизненные губы – такой она была в последние перед смертью дни. Таня вскрикнула, бросилась бежать от жуткого видения, а ей в спину бил холодный хохот Черной дамы:

– Нарисуй! Нарисуй мой портрет…

К вечеру головная боль сковала железным обручем, который давил на виски так, что на глазах появлялись слезы. Нянюшка напоила Таню отваром и велела лежать, а сама ушла выполнять указания новой хозяйки. Людмила Николаевна велела Варваре разобрать платья умершей сестры.

Таня не захотела оставаться одна в детской и спустилась в кухню. Здесь жарко пылал в печи огонь, вкусно пахло, а кухарка Авдотья знала немало интересных сказок. Но Авдотье было сейчас не до сироты: Людмила Николаевна пожелала завтра принимать гостей.

Таня присела на лавке у печи и стала смотреть на пламя. Глаза слипались, девочка легла, положив под ноющую голову руку. Авдотья накрыла ее своим шерстяным платком.

Таня проснулась, когда за окном стояла темень, а кухарка со служанкой Верой, взятой вместо Марфы, пили за рабочим столом чай и болтали.

– Ой, не знаю, как теперь будет, – причитала кухарка вполголоса. – При Ольге-то Николаевне покойнице в доме тишина стояла, она предпочитала уединенное житье, а ее сестрица другого сорта ягода. Ей бы балы да кавалеры, да обеды и ужины…

– А правда, говорят, что Людмила Николаевна и Ольга Николаевна в ссоре были? – спросила Вера.

Авдотья воровато оглянулась на неплотно прикрытую дверь кухни, потом глянула в сторону Тани – та тут же сомкнула веки – и только потом, уверившись, что девочка спит, проговорила:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».