Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

– Это всего лишь тени, дружок, – успокоила его мать, поправляя одеяло. От нее пахло яблочным мёдом, которым она намазывала себя перед сном. Зачем она это делает, он не понимал и всегда держался подальше от её покоев, где на полках хранились загадочные склянки. – Они не тронут тебя, мой дорогой. К тому же, как они посмеют? Ты же мой маленький защитник, – она снова улыбнулась и заботливо поправила меха.

Он с недоверием вгляделся в темноту, и злобные чудовища, недовольно ворча, отступили. Как у нее это получается?

***

Он очнулся в узкой, продолговатой комнате, напоминавшей темницу королевского замка. Тёмная и душная камера. Он сидел на шершавой лежанке, почти сросшейся с каменной стеной. Хотя, скорее это был большой неотёсанный обрубок, который бросили в дальний угол камеры, приговаривая, – «Выродкам и так сойдёт». Низкий потолок давил сверху тяжёлой плитой. Шевельнувшись, он сморщился от боли. Затёкшие ноги ответили уколом тысячи игл, вонзившихся в икры. Затаив дыхание, он позволил глазам привыкнуть к полутьме, чтобы получше разглядеть своё положение.

«Что за гадостная конура?» – подумал Айвен, немного придя в себя. – «Не похоже на темницы замка, хотя я был там всего лишь раз. Возможно, какая-то особая камера, для особенных гостей», – размышлял он. Сердце застучало, когда он припомнил битву в лесу, с королём плечо к плечу. Воспоминание было далёким, детали призрачно маячили перед глазами, ускользая от него. «Похоже, меня пленили и бросили сюда», – продолжил он вспоминать. Мысли бешено проносились в мозгу, не давая ему крепко ухватиться за острые нити памяти. – «И, судя по всему, накостыляли мне знатно, раз толком не помнится», – додумал он с лёгкой досадой.

Чёрная жижа под ногами пузырилась, испаряя в воздух невыносимый смрад. Он вслушался в тишину, но в ответ услышал лишь собственное дыхание. Ни лязгающего звона цепей из соседних камер, ни единого стона, замученного в пытках пленника. Ничего такого. Айвен сглотнул слюну и, напрягая глаза, сосредоточился на темноте, пытаясь разглядеть выход. В нескольких метрах впереди замаячила стальная решётка. Подбодрив себя мысленно, Айвен с хлюпаньем ступил в зловонный кисель, который тут же мерзко зашипел под ногами, будто кипящее масло, швыряя в него мелкие колючие брызги.

Айвен тихо выругался, и осторожно подняв ногу, сделал маленький шаг. Вязкая жижа успокоилась, и он, не торопясь, медленно сместился к дверному проёму. Сквозь толстые прутья, проглядывался пустой и узкий коридор. Айвен нащупал засов, оказавшийся открытым, и ладонью толкнул дверь, которая со скрипом открылась, приглашая его выйти.

Оказавшись в узком коридоре, Айвен почувствовал тяжесть в груди. Появилось неприятное ощущение, словно невидимая рука упёрлась ему в грудь, замедляя продвижение. На мгновение ему показалось, будто стены сдвинулись с места, с намерением раздавить его. Он остановился и сделал глубокий вдох. «Любой коридор заканчивается», – успокоил он себя. Нужно только не останавливаться. Сделав несколько шагов, он снова замер – теперь невидимая рука пробралась к нему внутрь и сжала сердце. Он застонал и опустился на одно колено, руками пытаясь ухватиться за стены.

– «Тсс, тише мальчик», – зашипело в голове. Теперь невидимые руки жадно гладили его по голове. Движения плавно перерастали в нервные рывки, а холодные пальцы цеплялись за волосы. «Остановись, рыцарь», – шумел голос, – «Тебе не нужно больше сражаться». Назойливый шорох в ушах смешался с глухим, нарастающим гулом, отдалённо напоминающим рёв толпы. Спёртый воздух наполнился мерзкой гнилой вонью, бьющей в нос, будто кованым сапогом. Задержав дыхание, он напрягся, тщетно пытаясь сбросить с себя, опутавшую его паутину рук. Слезы наворачивались на глаза от унизительной боли между ног – грязные клешни добрались до его естества и острыми, как его нож когтями, впились в мягкую плоть. Издав приглушенный стон, Айвен вспотевшим лбом уткнулся в каменный пол. Моча заструилась по ногам, предательски обжигая чувство достоинства.

– Твою же мать, – прохрипел он, придавленный щекой к вонючему скользкому полу. Руки повисли, и тело уже не слушало приказов.

– Айвен, – раздался голос, прерывая издевательства, – Айвен, посмотри на меня…

С трудом разлепив глаза, он приподнял голову и посмотрел перед собой. Он готов был поклясться, что слышал голос Ранны, медленно угасающий в голове. Осторожно поднявшись, он прищурился и застыл, пытаясь что-нибудь разглядеть в полумраке. Воздух стоял на месте, а тишина отозвалась лишь звуками его прерывистого дыхания. Он оглянулся назад и не увидел двери камеры. «Наверно, я много прошёл», – произнёс он про себя. Голова кружилась, а ноги стали тяжёлыми, будто королевский кузнец наполнил их расплавленным свинцом.