Джо Хилл - NOS4A2. Носферату, или Страна Рождества

Крис Макквин ушел от них осенью, когда Вик перешла в среднюю школу. Первый год с самого начала не заладился. Она получила по всем предметам низкие оценки С, кроме изобразительного искусства. Ее учитель рисования написал в табеле отдельный комментарий – пять торопливо нацарапанных слов: «Виктория одаренная, ей нужно сосредоточиться». Лишь он поставил ей оценку Б.

Вик рисовала на каждом уроке. Маркером «Шарпи» она сделала себе татуировку – чтобы позлить свою мать и впечатлить парней. Она подготовила отчет о прочитанной книге в форме комикса, что позабавило детей, сидевших с ней в задней части класса. Вик получила А+ за работы по выжиганию. «Тафф Бернер» был заменен на «Швинн», с серебристыми и розовыми кисточками на руле. Она не ездила на нем. «Швинн» раздражал ее.

Когда Вик пришла домой после того, как ее оставили в школе, она нашла мать в гостиной на софе. Линда сгорбилась, уперла локти в колени и обхватила голову руками. Она плакала. Слезы стекали с уголков ее покрасневших глаз. Когда мать плакала, она выглядела невзрачной старой женщиной.

– Мама? Что случилось?

– Звонил твой отец. Сегодня вечером он не вернется домой.

– Мам? – спросила Вик, позволив рюкзаку скользнуть вниз с плеча и упасть на пол. – Что это значит? Где он будет ночевать?

– Я не знаю. Не знаю где и почему.

Вик скептически взглянула на нее.

– Как это ты не знаешь почему? – спросила ее Вик. – Он не придет домой из-за тебя. Мам, он не выносит твоего присутствия. Потому что ты пилишь его постоянно, стоишь здесь и бесишь, когда он устал и хочет покоя.

– Я стараюсь как могу. Ты не знаешь, как сильно я стараюсь приспособиться к нему. У меня в холодильнике всегда стоит пиво. Я готовлю ему теплый ужин, когда он поздно приходит домой. Но я не могу быть двадцатичетырехлетней, а именно это ему во мне не нравится. Его последней шлюхе как раз столько лет.

В ее голосе не было гнева. Только усталость, и все.

– Как это понимать – его последней ?

– Последней девушке, с которой он спал, – ответила Линда. – Я не знаю, с кем он теперь и почему решил уйти к ней. Я не ставила его в такое положение, где он должен был выбирать между семьей и девушкой на стороне. Не знаю, почему на этот раз все по-другому. Наверное, она лакомый кусочек.

Когда Вик снова заговорила, ее дрожавший голос стал приглушенным.

– Ты снова лжешь. Я ненавижу тебя. Если он покинет дом, я уйду вместе с ним.

– Но, Викки, – сказала ее мать странным истощенным тоном. – Он не возьмет тебя. Папа ушел не только от меня. Он бросил нас.

Вик повернулась и, хлопнув дверью, убежала – в вечер раннего октября. Свет под низким наклоном шел от дубов через улицу, золотистый и зеленый. Как она любила его! В мире не бывает освещения, похожего на то, что вы можете увидеть в Новой Англии ранней осенью.

Вик мчалась на своем тошнотворном розовом велосипеде. Она плакала и едва осознавала то, что ее дыхание стало прерывистым. Она объехала дом, пронеслась под деревьями и спустилась с холма. Ветер свистел в ее ушах. Десятискоростной не был «Рэйли Тафф Бернером». Она чувствовала каждый камень и корешок под тонкими шинами.

Вик собиралась найти отца. Она направлялась к нему. Папа любил ее. Если Вик захочет остаться с ним, отец найдет для нее место, и она никогда не вернется домой, никогда не услышит ругань матери за ее поношенные черные джинсы, за одежду для мальчиков, за компанию лоботрясов. Ей просто нужно съехать с холма, и там будет мост.

Но моста не было. Старая грязная дорога заканчивалась у ограждения, а дальше была река Мерримак. Вверх по течению вода была черной и гладкой, словно дымчатое стекло. Ниже начинались буруны. Вода ярилась в белой пене, разбитая о валуны. От Самого Короткого Пути осталось только три пятнистых бетонных столба. Растрескавшиеся вверху, они поднимались из воды и тянули к небу согнутую арматуру.

Она помчалась к ограждению, желая, чтобы мост появился. Но перед тем как врезаться в барьер, она нарочно упала вместе с велосипедом и заскользила по грязной земле, пачкая джинсы. Не потрудившись осмотреть себя на наличие ран, она вскочила на ноги, схватила велосипед обеими руками и швырнула его в реку. Тот ударился о склон дамбы, подпрыгнул и упал на мелководье. Одно колесо, быстро вращаясь, осталось над водой.

В сгущавшихся сумерках проносились летучие мыши.

Вик, следуя реке, побрела на север. В ее уме не было четкого местоположения. Наконец, на дамбе у реки, под 495-м шоссе, она упала в колючую траву, засыпанную мусором. Ее бок болел. Машины проносились над ее головой, создавая дрожащую гармонику на массивном мосту через реку Мерримак. Она чувствовала проезжавший транспорт по любопытно гладкой вибрации земли под ее телом.