Юля Ламичева - Похититель тел

– Во-во, офигеть, – рыкнула Мора.

Света ушла, Евгений Анатольевич осторожно высунулся из тела. Дело не в проклятых пятнах, от которых выключенная лампа не спасает, поскольку они не имеют отношения к освещению. Да и глаза, которыми Евгений Анатольевич за последние несколько лет привык смотреть на мир, также не нуждались в помощи осветительных приборов.

Проблема в Свете. Света – человек долга, но и у неё есть слабость – детективные романы. Жалко расстраивать человека, претворяясь выжившим из ума лампочконенавистником, но в противном случае Света круглые сутки торчала бы у смертного одра и вскоре заметила, что умирающий ведёт чересчур насыщенную жизнь (ставшую ещё насыщенней, убеди он, скажем, зятя Вадима снять крышу для облегчения умирания). Хорошо, язык не подчиняется, не то после очередной смены памперсов или… кормления Евгений Анатольевич непременно попытался бы убедить и заработал дополнительную порцию медикаментов, на этот раз – применяемых при психических заболеваниях.

Хлопья пустоты колыхались вокруг Нининой фотографии, самой любимой, сделанной ещё в Ленинграде, в блаженные семидесятые. Евгений Анатольевич привык к силам , имевшим место быть в его жизни с той памятной экскурсии на кладбище, хоть и не знал им названия, если таковое вообще существовало. Силы не желали ни зла, ни добра, были они непреодолимы и, в строгом смысле, справедливы: жертва принесена и принята, оплаченный заказ должен быть выполнен. Евгений Анатольевич скрутил силам мысленную фигу.

«Нет у меня желания».

Голоса на улице:

– …молодая – это сестра Машка, Вадим – её муж, маму зовут Светлана Яковлевна, но тебе, понятно, надо звать её «мамой», не забудь. С папой ты вряд ли познакомишься, он уже четыре года наверху лежит, в кабинете, паралич после инсульта. На всякий случай – папу звать Евгением Анатольевичем. Машкины дети: Макс, Никитка и Даша, на них внимания не обращай, но и не чмори, не то Машка докопается.

– Не собираюсь я…

– Это пока не достали, а они достанут. Короче, забей на спиногрызов, на Вадимчика тоже, ему всё пофиг. Главное, чтобы мама с Машкой чего не заподозрили! Ни слова отсебятины, повторяй, что скажу, при первой возможности отступай в мою комнату и запирайся, я так всегда делаю. Да, и не пялься на меня, а то у тебя вид придурошный, точно ты с голосами разговариваешь.

– Почти так и есть.

– Незачем пугать людей, особенно когда им есть, чего пугаться.

Одно из преимуществ состояния, в котором находился Евгений Анатольевич, заключалось в отсутствии необходимости выглядывать в окно, буде возникнет фантазия посмотреть, с кем разговаривает дочка Наташа, только что вернувшаяся из Москвы с очередным мешком одежд. У девочки талант модельера, жаль, нет возможностей его развивать, особенно сейчас, когда Евгений Анатольевич отошёл от дел, а семья выживает на грошовую Вадимову зарплату. Евгения Анатольевича в очередной раз укололо чувство вины. Когда Наташа была маленькой, он пробовал заниматься с ней живописью, но оказался скверным педагогом. Художественной школы в городе нет….

Так кого же это Наташа привела?

Вывернувшись из тела, Евгений Анатольевич рванулся в ярости к дочери… и бешеной мухой ударился о невидимую никому, кроме него, паутину, которой силы оплели кабинет. Он бился и рвался, но тени опутывали коконом, как всегда глухие к мольбам и гневу. Лишь когда Евгений Анатольевич смирился, кокон ослаб, исчезая.

Некоторое время Евгений Анатольевич трепыхался над телом, подавляя желание приказать силам уничтожить мерзкую тварь, завладевшую телом дочери. Гарик успел проучиться в вожделенном училище несколько месяцев, всё же сбежав от математики, вдруг достижение цели стоит смерти от пневмонии в шестнадцать лет? Кто может судить о таких материях? А кто знает, что за жизнь ждала Гарика, не пойди он ночью на кладбище? Биографии большинства людей сплошь унылые трагедии. Но у Гарика были родители, дед, два брата, умершие в тот же год что и Гарик по случайным пустяковым причинам вроде острого аппендицита, столкновения с грузовиком на автобусной остановке и прочее, прочее. Впрочем, Евгений Анатольевич с самого начала знал, что связываться с силами ни в коем случае не следует. Силы не торопили, они присутствовали в его жизни в виде провалов в реальности, излишне густых теней под абажуром. И в виде затянувшейся агонии.

В бессильной злости грызя язык, Евгений Анатольевич неожиданно для себя почувствовал интерес сил к твари за окном, интерес скорей доброжелательный. Более того, силы давали понять, что у Евгения Анатольевича появился шанс.