Клайв Баркер - Книги крови I-II - Секс, смерть и сияние звезд

А где-то далеко на востоке его душа ступила на дорогу, ведущую к перекрестку, на котором всего секунду назад он умер.

Мэри Флореску поняла, что осталась одна. Наверху ее дивный мальчик, ее очаровательный шалун и притворщик корчился и пронзительно визжал в мстительных руках мертвецов, обхватывавших его обнаженное тело. И она, знала, какая судьба его ждет, видела его участь в глазах мертвецов, — впрочем, в этой судьбе не было ничего нового. Каждое истинное предание несет в себе рассказ о подобной пытке. Он должен был стать их исповедальной книгой, сосудом их воспоминаний. Книгой крови. Книгой, сотворенной из крови. Книгой, написанной кровью. Она вспомнила гримуары, чей переплет и чьи страницы были сделаны из человеческой кожи: она собственными глазами видела такие книги, даже держала их в руках. А потом она подумала о татуировках: некоторые демонстрировались на шоу уродцев, другие же, несущие послание матерям, встречались ей на улицах — на обнаженных спинах работяг. Книга крови — не такая уж редкая диковинка; книги крови повсюду.

Но на этой коже, на этой сияющей, нежной коже — о господи, вот где свершалось настоящее преступление! Когда острые осколки разлетевшегося вдребезги кувшина вспороли его плоть, юноша истошно завопил. Она ощутила его боль так, как если бы была на его месте, и боль эта была не столь уж кошмарна…

Однако он кричал. И вырывался, и проклинал своих мучителей. Они же не обращали никакого внимания на его душераздирающие вопли. Глухие к мольбам и оскорблениям, мертвецы сгрудились вокруг него и работали с ожесточенностью существ, которые были вынуждены слишком долго хранить молчание. Мэри слушала его жалобные, постепенно стихающие вопли и боролась со страхом, сковывавшим ее конечности. Она чувствовала, что должна, просто обязана подняться в ту комнату. Что бы ни происходило за дверью или на лестнице, он нуждался в ней, и этого было достаточно.

Поднявшись, она ощутила, что волосы ее встали дыбом и зашевелились, принялись сплетаться и расплетаться, будто змеи на голове у Медузы Горгоны. Реальность плыла — едва ли можно было назвать полом то, что виднелось у нее под ногами. Из-за призрачных стен на нее уставился зияющий, жуткий мрак. Сражаясь с беспомощной вялостью, что наваливалась на ее тело, она взглянула на дверь.

Там, наверху, явно не желали ее появления.

«Быть может, они меня даже побаиваются», — подумала она.

И эта мысль придала ей решимости: разве стали бы ее запугивать, если бы она, отворившая им путь в этот мир, не представляла для них угрозы?

Облупившаяся дверь была открыта. За ее порогом реальность жилого дома целиком уступила место чудовищному хаосу дороги мертвых. Мэри переступила порог, чувствуя под ногами твердую поверхность, — она лишь чувствовала ее, но не видела Над головой нависало небо цвета берлинской лазури, дорога была широкой и ветреной, и на обеих ее полосах толпились мертвецы. Она принялась расталкивать их, пробиваясь будто сквозь живых людей, и они провожали ее ненавидящими взглядами, поворачивая ей вслед тупые, осоловелые лица.

Мольбы остались позади. Теперь она никого ни о чем не просила; лишь, стиснув зубы и зажмурив глаза, осторожно передвигала ступни, пытаясь нащупать лестницу, которая должна была находиться где-то здесь. И наконец, наткнувшись на первую ступеньку, она чуть не упала, на что толпа мертвецов отреагировала воем и улюлюканьем. Но о чем именно говорили эти вопли?

Это была насмешка над ее неуклюжестью, или ее предупреждали о том, что она зашла слишком далеко?

Шаг. Другой. Третий.

Хотя ее дергали и тянули в разные стороны, мало-помалу она продвигалась вперед, преодолевая сопротивление толпы. Впереди уже виднелась дверь комнаты, за порогом которой, широко раскинув руки, лежал ее маленький лжец. Мэри видела сквозь дерево двери, смотрела на происходящее внутри. Над юношей склонились его мучители. Плавки были спущены до лодыжек: происходившее напоминало сцену изнасилования. Саймон больше не кричал, но в его обезумевших глазах застыли боль и ужас. По крайней мере, он был жив. Его разум был еще молод и пока не утратил своей природной сопротивляемости, лишь поэтому Саймон мог сопротивляться разворачивающемуся перед его глазами спектаклю.

Внезапно юноша судорожным движением вздернул голову и сквозь дверь посмотрел прямо на нее. В этой отчаянной ситуации в нем проснулся дар — несоизмеримый со способностями Мэри, но вполне достаточный для того, чтобы установить с ней контакт. Их глаза встретились. В море синего мрака, окаймленного цивилизацией, которой ни тот, ни другая не знали и не понимали, их сердца встретились и поженились.