Денис Мещеряков - Проект «АДА»

– Ну, ну, тихо, не реви, мы тут не одни, так что не пугай остальных. – я прижал брата к себе и постарался его успокоить. – Раз страшно, зачем же ты полез сюда?

– Я думал догоню тебя и не будет так страшно. А кто здесь еще есть? Призраки?

– Нее, наверно. – я ухмыльнулся. – Тут остались еще пара парней, они пошли дальше. Я решил пойти обратно, так как устал, да и нет тут ничего интересного.

– А зачем ты пошел сюда? Тут еще страшнее обычного.

– Я тут не был, когда мы шли вперед, и это единственная комната, где есть мебель. Видимо кто-то жил тут. Может, есть что-нибудь интересное. Представляешь, найдем игровую приставку, или видеомагнитофон, или просто магнитофон?! – сказал я, дабы слегка успокоить Сашу.

– Ого, тут прям это есть? – с нескрываемым интересом спросил он и начал внимательно рассматривать комнату, не отходя от меня ни на шаг.

– Может быть.

Я продолжил обходить комнату по левой стороне, нащупывая стену рукой, так как фонарик не справлялся с кромешной тьмой стен и окружающего пространства. Он мог осветить только несколько сантиметров впереди меня. Пожар и правда был сильным, от обнаруженной мебели почти ничего не осталось.

Старшики мне рассказывали, что им рассказывали, как тут горело все. Это здание было банком. Его построили в то же время, что и завод фарфоровых изделий, который являлся градообразующим предприятием. Банк был местный и за нашим городом о нем никто не слышал. Пожар произошел в семьдесят третьем или пятом годах, точно сказать уже никто не мог.

Пламя колыхало снизу-вверх. Все здание было эвакуировано, но из подвала доносились ужасающие крики. Сводящие с ума, пронзительные вопли. Поначалу они напоминали женские крики, но затем они перешли на животный вопль. Воплощающий в себе демонические звуки и душераздирающий рев непонятного существа, что скрывалось за этими железными дверьми. Пожарные тщетно пытались открыть её, но получилось у них это только после того, как крики прекратились.

Найти ту бедную женщину и причину возгорания никому не удалось. После этого здание оставалось заброшенным. Те, кто помнил это происшествие, не осмеливался подходить близко к нему, с болезненными воспоминаниями о том, что они слышали. Следующее же поколение уже на генетическом уровне сторонилось заброшенного и пугающего своей одинокостью здания. Заметив краем глаза что-то белое, лежащее посреди пепла и обломков посередине комнаты, я подошел к небольшой кучке золы. Брат не отставал. Подойдя ближе, я обнаружил белый край листка, торчащий из груды сожжённых остатков, видимо когда-то представляющих собой столешницу.

Я потянул за край и вытащил почти целую фотографию. Моему удивлению не было предела. Из-за того, что все вокруг было сожжено дотла, даже железные элементы были слегка расплавлены, но эта, выцветшая фотография была почти цела, она только обгорела с левого края. Фон был неразличим, похожий на стену и пол, сливающиеся в одно белое полотно. По центру стояли мальчик и девочка. Лицо мальчика было ровно в том месте, где был обгорелый край, но девочка, она завораживала. Она была одета в черную мантию длиной до колен и держала за руку мальчишку. Завораживала не сама фотография, а глаза девочки, глаза, которые только и были видны. Черные как мрак, в котором мы пробирались, и бездонные, словно пустота вселенной. Я смотрел в эти глаза, пока не услышал пронзительный крик, ужасающий и раздирающий душу изнутри. Не похож ни на один из мне знакомых, а я слышал много, из-за тонких стен в общежитии, и в частности, то, что творилось ночью у нас в небольшой квартире. Крик усиливался, и я не смог выдерживать больше этого вопля. Он касался каждого кончика моих нервов, и я потерял сознание.

Очнулся я у бабушки, на железной кровати, на которой лежал толстый, упругий матрас, покрытый белой вуалью с кружевной вышивкой, а под головой лежала большая подушка, набитая перьями неизвестных мне птиц. Я не понимал, что произошло и как оказался тут. В двухкомнатной квартире, абсолютно в другом городе. В спальне, где раньше жил мой отец и его младший брат.

Моя бабушка особо не вдавалась в подробности и как-то с небольшой отчужденностью смотрела на меня, когда я спрашивал, как я тут оказался и что произошло. Она лишь рассказала, что меня нашли без сознания в подвале заброшенного здания. После чего приняла решение забрать меня к себе. Я спрашивал про брата и про остальных мальчишек, но она молчала.

Я не мог вспомнить ничего из того, что было после того, как я нашел обгорелую фотографию девочки. От чего еще больше не понимал, почему мама не хотела меня видеть? Где был мой брат? И почему моя бабушка, которая единственная на всем белом свете любила меня больше всего, настороженно разговаривала и смотрела на меня.