Владислав Зубченко - Таборов. русско-украинская повесть

Братья на всякий случай оставались стоять на месте. Надо сказать, что в последние дни в Таборове на самом деле стали происходить некоторые очень странные вещи. Об этом со страхом шептались женщины, а мужики, хоть и предпочитали не верить во всякую бабью чушь, но на всякий случай, подслушав, запоминали сказанное. Вот и сейчас, казалось, сверкнёт, и на миг вдалеке появится тот страшный в капюшоне из ночного рассказа Влада. А когда сверкнёт снова, он будет уже совсем рядом… Сергей отчего-то так ясно представил себе эту картину, что попятился.

– Так что, идём до туалета? – первым спросил Влад.

– Кто его знает, – засомневался Серёга. – А вдруг чего и есть? Лучше здесь давайте…

– Витя, а что ты вчера про старую церковь Сергею говорил? – спросил Влад, когда, закончив мужские дела, все трое бегом возвращались на сеновал. – Секретничали?

– Ничего не секретничали, – обернулся, уже лезший по лестнице Витя. – Просто вы все смеётесь, когда я про бога говорю.

– Не буду я смеяться, вот тебе крест, – постарался убедить брата Влад.

– Ладно, залезайте, расскажу, – согласился Витя.

– Хорошо, – дал добро старший. – Давайте по-быстрому наверх, а то дождь вовсю сейчас лупанёт.

На сеновале постель стала ещё влажнее, и все трое улеглись, не снимая с себя верхней одежды.

– Говорят, что храм этот особенный, – шёпот Вити отчего-то уже казался страшным. – Я слышал, как баба Нина про это бабе Одарке рассказывала. Говорила, что по ночам там свечи горят и молитву слышно.

– Ну да? – протянул Влад. – Там же заколочено всё досками и травой заросло.

– От нечистого это, все так думают, – таким же шёпотом сказал Витя. – Люди теперь ту церковь стороной обходят. А ещё я слышал, что в храм тайный ход есть, только его никто не знает. Вот если бы найти…

– Ну вы даёте, – послышался как всегда недоверчивый голос Сергея. – Сказки всё это, нема там никого.

– Может, проверим? – перебил его Влад. – Сколько тут идти, если быстро?

– Даже не думай, Владик, – на правах старшего отрезал Сергей. – Уйдём, вдруг хватятся? Твой батька первым панику поднимет.

– Давайте хоть днём дойдём, – предложил Витя.

– Днём можно, – уже засыпая, ответил старший. – Днём, хоть завтра… Сами убедитесь… Всё, я спать…

******

Дождя больше не было. Солнце уже давно встало над Таборовым и заблестело в водах местной Раставицы. По её берегам всё, куда можно было упасть взгляду, терялось в зарослях подсолнуха. С первыми лучами они распрямили спины, стараясь подставить новому солнцу свои чёрные, окаймлённые рыжими волосами и бородами лица. Воды ночного ливня, промочившего соломенные крыши хат, превратившего в грязное месиво единственную деревенскую дорогу, быстро высыхали, и совсем старый пёс Мухтар едва успевал напиться из таявшей на глазах дорожной лужи. Росшая во дворе, отмытая дождём до блеска, любимая шелковица, казалось, пахла ещё сильнее.

Но братья ничего этого не видели, потому что снова уснули только с рассветом, видя странные сны, что-то шепча губами, щурясь от залезшего сквозь щель на сеновал острого надоедливого солнечного луча. Во двор с удочками, ведром и маленькой, наспех сбитой из найденных в сарае деревяшек, табуреткой, вышел красивый мужик с чёрной шевелюрой и орлиным взором, сильно припадая на левую ногу. Человек что-то поискал глазами и вскоре взял в руку прислонённый к забору небольшой бадик.

– Что, Лена, хлопцы спят ещё? – спросил он своего же возраста женщину, чистившую и бросавшую в старый чугунок одну за другой маленькие картошины. – Опять всю ночь болтали.

– А ты почём слышал, что болтали? – хитро переспросила мама Сергея Лена, не глядя на мужчину. – А это потому, что ты, Аркаша, с Василём и Сашком до двух ночи тут на веранде вытворяли.

– О, о, ты диви! Чего вытворяли? – огрызнулся Аркадий. – Я вообще не пью.

– Да ты что?! – заулыбалась полноватая Лена, плюхнув очередную картошину в чугунок. – Может, там у себя в России и не пьёшь.

– У нас не пьють, – бездоказательно отрезал Аркадий, как-то особенно смешно путая русские слова с украинскими. – Не положено.

– О, ты диви! Кем не положено? – повысила голос Лена. – Не бреши, Аркаша. Все пьют – и кацапы, и хохлы.

Родные братья Аркадий, Василь и Сашко – местные из Таборова. Выросли, разъехались искать каждый своё счастье, и совсем не думали скучать по дому. Но помнила братьев молодая шелковица, выросшая в их саду, тот самый сеновал с душистым горьковатым сеном, изогнутая в косе, роняющая на карие камыши свои прозрачные слёзы Раставица. А ещё помнили отец с матерью, глядевшие по утрам на пыльную таборовскую дорогу, по которой уходил каждый из сыновей. Нет, не забыли и они…