Пётр Бицилли - Проблема русско-украинских отношений в свете истории

Впервые напечатано отдельной брошюрой в издательстве о-ва "Единство", Прага, 1930

От автора

Предлагаемая краткая статья представляет собою попытку изложения в возможно сжатой форме и в применении к одному частному вопросу тех идей о существе и эволюции нации, развитию которых я посвятил ряд этюдов, из которых одни уже были напечатаны в "Современных Записках", другие — надеюсь опубликовать впоследствии. Здесь мне пришлось отчасти повторить то, что уже было мною сказано в другом месте, о чем считаю долгом предупредить читателя. Моя настоящая статья обращена к тем русским и к тем украинцам, которые еще не потеряли надежды на возможность сговориться друг с другом и которые не думают, что то, что их разъединяет, есть исключительно результат злой воли, нежелания понять противника, взглянуть на вещи с его, противника, точки зрения. Я старался, насколько было в моих силах, вскрыть существо так называемого украинского вопроса. Я хотел бы, чтобы мои статьи прочли те из украинцев, для которых этот вопрос является культурно-исторической проблемой, а не только и просто очередным заданием "реальной" политики, и чтобы они ответили мне: или попытались опровергнуть меня по существу, или — признали, что я прав.

П. Б.

Спор между русскими и украинцами принято вести в так называемой исторической плоскости. Обе стороны ссылаются на факты истории или, по крайней мере, на такие, которые они считают историческими: факты истории учреждений, социальных и политических отношений, языка и т. д. Украинцы, напр., присваивают себе Олега, Святослава и Владимира; проф. Грушевский доказывает, что так называемый древнейший период русской истории — это на самом деле история "Украины-Руси", что естественным продолжением этой истории является история Западной Руси, а не Московский период, что последний есть начало истории другого народа, что это — другая история. Украинцы настаивают на древности самого имени Украина, тогда как русские доказывают, что Украина в старину именовалась Русью и самый народ звал себя русским. Украинцы утверждают, что украинский язык — отдельный язык, самостоятельная ветвь славянских языков, а русские, что это диалект русского языка.

Далее украинцы основывают свои притязания на отдельное национально-государственное существование на том, что таким образом будет положен конец исторической несправедливости, допущенной в XVII веке: Украина соединилась с Москвой на договорных началах, а Москва обратила соединение в подчинение, не считаясь с договором, нарушив его, едва он был заключен. Русские отвечают на это указанием, что дело обстояло много сложнее, что необходимо поставить предварительный вопрос, кто, какие элементы украинского народа, договаривались с Москвой и как именно они тогда этот договор понимали; русская наука выяснила, что многое из того, что в настоящее время украинцы считают нарушением прав украинского народа со стороны Москвы, было сделано Москвою в удовлетворение желаний части самого же украинского народа, его собственной военно-землевладельческой аристократии.

Нельзя отрицать большой плодотворности этих споров для исторической науки. Однако, тот, кто считает, что подобная аргументация имеет прямое отношение к основному предмету спора, тем самым выдает свое непонимание сущности исторического процесса вообще, и в частности — украинско-русской проблемы как проблемы исторической: ведь настоящий момент есть тоже "история", часть исторического процесса. Именно потому, что история есть постоянное обновление, вечное становление, движение вперед — все равно, к "лучшему" или к "худшему", — что она необратима, так называемые исторические аргументы, т. е. аргументы от данных исторического прошлого, сами по себе не имеют, не могут иметь решительно никакой силы и никакого значения в применении к историческому настоящему или историческому будущему. Допустим, что правы украинцы, что в 1654 году Украина была обманута, что по отношению к ней Москва совершила несправедливость. Завоевание в 1223 году французским королем Тулузского графства, края с богатой, самобытной культурой, с несомненной собственной историей, было во всяком случае не меньшей "несправедливостью". Однако, кто во Франции думает об отделении земель, входивших некогда в состав Тулузского графства? Филологические аргументы имеют не больше весу. Грань между "языком" и "диалектом" весьма условна. С точки зрения морфологии языка, голландский язык — германский "диалект". Но на этом "диалекте" говорит и пишет народ, давно отделившийся от общегерманского массива, имеющий собственную государственность и собственную культуру. "Диалект", тем самым, стал "языком". В Галицкой Руси в XIX веке местный язык ("диалект") развился до степени языка школы, литературы и науки. Это вынуждены признать даже наиболее ретивые противники украинцев. Но они отделываются тем, что