Яна Миа - Мы вернемся

Элис решила принять душ, потому что отмокание в ванне грозило растянуться на пару часов и закончиться усталым сном прямо в воде. Сил на это не было, поэтому она разделась и прыгнула под жесткие горячие струи. По правде говоря, вода была слишком горячей, но Элис все еще чувствовала себя так, словно мерзнет. Это вполне могла быть фантомная привычка, оставшаяся из ее болезненной реальности. Элис до красноты растерла кожу жесткой мочалкой и, прижавшись лбом к стеклу кабинки, позволила себе заплакать. Пришлось зажимать рот рукой, чтобы ее истерические всхлипы не были слышны в комнате. Господи, она никогда столько не плакала, сколько делала это за один-единственный день в этом мире! Если так пойдет, она умрет от обезвоживания или попадет в психушку с нервным срывом. Ах да, она уже мертва, так что можно не переживать по поводу первого пункта. У судьбы странное чувство юмора: Элис так долго свыкалась с мыслью, что умрет, говорила об этом спокойно – хоть и избегала «запретного» слова, – но все равно, когда этот день настал, она плачет, истерит и пытается не свихнуться. Возможно, все это потому, что после смерти она не ожидала оказаться здесь, принимать душ и решать, что ей делать дальше. Она вообще ничего не ожидала.

Усталость брала свое, прогоняя истерику, и Элис, облачившись в голубую пижаму с простым клетчатым узором на рубашке, вышла из ванной в спальню, где горел одинокий ночник возле кровати Костры. Та уже лежала в своей постели, что-то читая.

– О, милая, все хорошо? Тебя долго не было…

– Все в порядке. Просто я отвыкла… Грелась. Простите, мисс…

– Зови меня просто Костра – не такая я и старая! Все в порядке – я воспользовалась общей.

Хоть Эван и сказал, что эта женщина не фея, было в ней что-то завораживающее, не дающее думать о ней плохо или не доверять. Одного взгляда в ее лучистые глаза хватало, чтобы почувствовать себя дома, чтобы укутаться теплом и заботой, словно любимым шерстяным пледом. Именно такой, по мнению Элис, и должна быть фея-крестная из детских сказок.

– Доброй ночи, милая. – Костра улыбнулась ей, но как-то слишком печально. – И помни: все будет хорошо.

Такое напутствие не вселяло веры в то самое «хорошо», поэтому Элис, забравшись на кровать, свернулась клубочком и накрылась с головой. В детстве казалось, что под одеялом – самое безопасное место в мире: здесь тебя не достанет ни один монстр, мама не отругает за пролитый на скатерть сок, соседский мальчишка не обзовет «железякой» из-за ненавистных брекетов. Под одеялом есть только ты сам и любой мир, который можно представить: далекие галактики, волшебный замок, домик на дереве или сказочный лес. Там нет ничего из того, что расстраивает или пугает. Вот и сейчас Элис пыталась успокоить себя тем, что здесь с ней ничего не случится. Она просто уснет.

Согретое водой и измотанное дневными событиями тело расслаблялось. Разум еще цеплялся за обрывочные воспоминания и эмоции, но сон наступал, обволакивал, затягивал в новую воронку.

Жалюзи на окне пропускали немного света, но его хватало, чтобы прочесть по лицу врача все еще до того, как он начнет говорить. Стеклянный взгляд отца, прижатая ко рту рука мамы в тщетной попытке остановить истерику и ее собственный ступор. Сколько прошло времени до того, как тихая фраза «У вашей дочери лейкемия» наконец просочилась в ее мозг и обжилась там? Сколько бумажных платков окрасилось красным, когда от стресса у нее пошла кровь носом? Сколько бессмысленных вдохов она сделала в ужасе, но воздух так и не достиг легких, застревая где-то в горле рваными хрипами? Сколько раз она мысленно спросила небеса о том, почему именно она? Она не готова перенести все это! Она не может смотреть на родителей, которые точно не заслужили наблюдать, как она умирает! Казалось, мир вокруг оглох – только звенящая зловещая тишина и разбивающий мир на части крик. Ее собственный крик. И сочувствующий взгляд Эвана. Горестный вздох Вик. Ласковые ладони Костры на ее вспотевшем лбу. Сильная дрожь и слезы. Ужас вперемешку с облегчением, желание вернуться – с радостью, что все закончилось, запах новой жизни – с ароматом маминых духов, что любезно подкидывало подсознание.

Растирая дрожащие пальцы, Элис повернулась к Вик, что сидела на краю своей кровати, подтянув колени к подбородку:

– Сломанная кровать – это не так уж страшно. Сны – сами по себе – страшнее.

Слабая улыбка стала ей ответом. Под вопросительные взгляды присутствующих Элис натянула свитер поверх пижамы и двинулась к двери.