Александр Каминский - Всадник между небом и землёй

– Зачем нам бежа-а-ть за семь синих море-э-й, – напевает Роман, проходя по холодному коридору в подвал. Пар изо рта. Ступеньки вниз. Горящие глаза в темноте…

– Ко-тя, – назидательно произносит Роман, – ты опять? Ах, это Лерочка! Ах, ты моя сволочь!

Он аккуратно берёт кошку на руки и включает в подвале тусклый желтоватый свет. Подбросив в котёл отопления пяток увесистых дровишек (кошка в это время сидит у него на голове), хозяин выключает свет, поднимается по ступенькам вверх и закрывает дверь подвала. Теперь надо бы подкормить Шарика (с улицы всё это время доносится жалобный вой и громыхание цепи).

– Зачем нам бежа-а-ть…, – летит эхо по коридору, но холодные стены впитывают в себя эти отзвуки безучастно, будто погружённые в раздумья.

* * *

Тусклый желтоватый свет в автобусе едва ли позволял что-либо различать в книге. Вдобавок, постоянное качание и тряска на выбоинах дороги отбивали к этому всякую охоту. Клим закрыл книгу и обвёл взглядом автобус: пассажиры у передней площадки раскачивались, как маятники, умудряясь одновременно отсчитывать рубль пятьдесят кондуктору и держаться за поручни. На оледенелом стекле справа во всё окно был коряво выведен зодиакальный знак: ♈ – символ Овна. Кто-то, видать, всю дорогу оттаивал его от скуки голой ладошкой. Драконий дым изо ртов пассажиров изгибался над ним причудливыми мягкими змеями, и его было трудно удержать в поле зрения – он прыгал и трясся, будто хотел удрать со стекла.

Ехали долго, причём настолько, что казалось, будто в этом автобусе они провели большую часть жизни и, возможно, ещё столько же им осталось в нём провести. Они привыкли к нему, как к дому, который скитается по дорогам вместе со своими жильцами-пассажирами, которых везёт бог знает, куда и зачем, останавливается на заснеженных полустанках, чтобы подобрать новых незнакомых попутчиков и проститься со старыми товарищами, и так целые века. Пожалуй, только дорога так соединяет людей. Только она даёт такой редкий шанс на короткий миг, пока длится путешествие, почувствовать единство и родство с абсолютно чужими людьми, как это было в стародавние времена, ощутить себя частью общего для всех предназначенья, что было бы почти прозрением, если бы не длилось так коротко.

Почти наугад они сошли на пустынной остановке, но, оглядевшись, поняли, что сошли верно. Красные огоньки автобусных габаритов медленно уходили в провал непроглядной ночи; гудение мотора теперь слышалось где-то в отдалении и вскоре совсем затихло. Зима и ночной мороз стали их спутниками в дороге.

– 2 -

Роман чиркнул спичкой – не зажглась. Ещё раз. Опять не зажглась. Перевернул коробок. Чиркнул. Спичка сломалась. Постоял в раздумье, повертел коробок в руках и кинул его на стол. Газ зажигать не стал – чайник так и остался стоять неразогретым. Роман сел на табуретку возле окна и стал ждать… Ох, уж эти вечные ожидания, эти предвкушения! Как часто они имеют тенденцию не осуществляться! Половина всех нервных расстройств из-за них, проклятых. Но уж если они сбываются, то чем дольше ожидание, тем больше восторг от встречи! Правда, чересчур длительное ожидание, на несколько пунктов превышающее предел терпения, не предвещает ничего хорошего. Так, например, в одной арабской сказке некий джин (не путать со спиртным напитком), просидев в бутылке на дне Марианской впадины пару недель, поклялся озолотить того, кто его спасёт. Через каких-то пятьдесят лет ставки резко повысились: спасителю перепадал роскошный дворец и небольшой караван верблюдов. Отсидев ещё пятьсот лет, джин увеличил количество верблюдов до ста шестидесяти четырёх, а к роскошному дворцу присовокупил ещё восемь таких же дворцов в наборе с запасным гаремом калифа Гаруна-Аль-Рашида. Однако освободитель всё не являлся. Лет так через тысячу долгожданного спасителя чародей готов был наградить Вечной Молодостью. Через две – властью над всем Миром. В результате, отдохнув от мирской суеты в течение, буквально, астрономического периода времени, бедный джин поклялся тому счастливчику, который его найдёт, оторвать руки и ноги и, по урезанию языка, отправить за пределы Солнечной системы.

В нашем случае Роман не дошёл ещё до этой экстремальной фазы, а потому просто поглядывал на часы – друзья опаздывали. Заниматься ничем не хотелось, так что он изредка ходил проверять баню, опять возвращался в тёплую кухню и, напевая себе под нос, лениво посматривал в окно. Дорога была пуста.

* * *