Павел Волчик - Тайное Место

Сколько лет, сколько долгих лет придётся тренироваться юноше, чтобы достичь такого же высокого уровня! Арсений сплюнул, мрачно ухмыльнулся.

Амалия взяла его под руку, и он, словно извиняясь за все прожитые с ней годы, поцеловал её в шляпку.

В небе над морем замерцала первая звёздочка. Во влажной дымке таяли красные огоньки автобуса, увозящего пассажиров по намеченному маршруту.

Его новенький красный мотоцикл «Восход» по-медвежьи заревел, взлетел на гору. Морской ветерок поцеловал лицо, зазвенел брелоками и значками на потёртой джинсовке. Ян обернулся на прощание и увидел скалу Кошку, тонущую в утренней дымке. Городок, в котором он ночевал, уже скрылся из виду. Бродяга вздохнул и улыбнулся. Посмотрел вперёд – на стену гор, на голубую полоску моря – и опять вздохнул: не может человек быть так счастлив.

Он уже собрался включить на всю громкость прикреплённый к рулю кассетный магнитофон, но тут его внимание привлекла тоненькая фигурка на обочине. Девушка несла в руке серый футляр и шла так неспешно, словно прогуливалась по набережной, а не по трассе. Услышав рокот двигателя, она обернулась, сощурилась, поправила дорожную сумку на плече.

– Из Голубой бухты? – крикнул Ян, остановившись шагах в пяти от неё.

Девушка коротко кивнула. Её правая рука осталась согнутой в локте, как будто она несла что-то хрупкое и боялась уронить. Ян заглушил мотор, чтобы не ревел ей на ухо, подкатил тяжёлый мотоцикл руками, пропыхтел:

– Я тоже оттуда.

– Шлем не снимешь? – предложила незнакомка и поднесла к губам подтаявшее эскимо на палочке.

Он поспешно обнажил голову, пригладил растрёпанные волосы, короткие наверху и длинные на затылке.

Девушка рассмеялась.

– Что? – щёки Яна чуть покраснели.

– Я тебя узнала. Ты пел вчера у костра, с таким серьёзным лицом.

Она закатила глаза, втянула щёки. Ян улыбнулся:

– Я правда пел с таким лицом?

Девушка махнула рукой:

– Неважно. Пел ты красиво.

Кусочек мороженого сорвался вниз, едва не попав на её чистые льняные брюки. Она отпрыгнула, вскрикнула и засмеялась. Он быстро окинул её взглядом: цветные бусы из пластмассы, розово-голубая маечка на загорелых плечах. Под облаком кудрявых волос две серёжки-капельки. Всё в тон, со вкусом и без изысков.

– Что это была за песня? – спросила она. – Никогда раньше не слышала.

– Она из Звенящих Садов. Мой отец привёз её оттуда много лет назад.

– А… – кивнула она, – теперь ясно.

– Что ясно?

– Почему она так звучала.

– Как?

– Ну, немного старомодно.

Ян опустил голову, сделал вид, что поправляет значок на воротнике.

– Поэтому я и еду в Сады. Хочу выбрать что-нибудь сам.

Девушка прикусила нижнюю губу, бросила взгляд на свой футляр.

– Значит, едешь в Сады?

– Ага.

Он успел заметить, как в глазах у неё вспыхнул огонёк, словно кто-то чиркнул сломанной зажигалкой, высекая искры. Теперь и он её вспомнил – этот взгляд и улыбку, затаившуюся в полумраке среди оранжевых лиц зрителей, собравшихся у костра.

– Почему ты одна? Где твои друзья? Вас там человек двадцать было.

– Они мне не друзья, – спокойно ответила путешественница. – Наш оркестр гастролирует по стране. Скука смертная.

– Так ты что, сбежала?

Она лизнула эскимо. С неудовольствием взглянула на поднимающееся солнце:

– Опоздала на автобус. Как бы случайно. Им нравится играть, а мне – сочинять. Ничего не поделаешь. Я ищу новый стиль, иное звучание, понимаешь?

Он кивнул. Уж кто-кто, а он её отлично понимал.

– Скрипка? – кивнул он в сторону футляра.

– Ага. Семилетка в музыкальной школе. А сейчас я на третьем курсе консерватории.

Ян с уважением кивнул.

– А ты?

– Самоучка, – ответил парень. – Так, умею всего понемногу.

Она забавно пошевелила бровями – мол, с тобой всё ясно. Небрежно бросила:

– Значит, едем в Сады?

Он усмехнулся. Перекинутый через дорожную сумку пиджачок с плечиками, и туфельки, и миниатюрные ухоженные руки выдавали в ней жительницу столицы. И хотя у неё почти не было багажа, он мог поспорить, что её сумка почти вся забита редкими книгами.

– А не боишься ехать с первым встречным?

– Ну ты же не бродяга какой-нибудь.

Мотоциклист прыснул.

– Что, – наморщила она лобик, – нигде не учишься и нигде не работаешь?

– Уже нет.

– Ну хоть дом-то у тебя есть?

– Конечно. Есть родители и два брата.

– Вот и отлично. С двумя братьями хочешь не хочешь, а начнёшь бродяжничать. Давай, заводи мотор и покажи мне, как правильно сидеть на этой штуке.