Павел Волчик - Тайное Место

Арсений удивлённо посмотрел на свои руки. Ведь он мог стать художником – он всегда любил рисовать. Почему же не стал?

Он опустил глаза – Амалия дремала, виден был только верх её шляпки.

Арсений наклонился, попытался разглядеть её лицо, угадать в отдельных чертах ту девушку из воспоминания. Ту, на встречу с которой он когда-то бежал под дождём, в сырой форме, с колечком, зажатым в мокром кулаке. Ту, которая родила ему сына и дочь. Ту, с которой он так мало виделся, мотаясь по командировкам. Ту, из-за которой (или ради которой?) он так и не стал художником. Он впился взглядом в самый краешек покачивающейся шляпы. Но профиль жены утонул в тени, как колоннада в пелене дождя. Сейчас сверкнёт молния, и он узнает, почему…

Однако за окнами не блеснуло – далёкие огни разом погасли. Оборвался шум дождя. Мотор зарокотал гулко, как в трубе. С обеих сторон на стёкла налегла темнота, смыла все краски и лица, превратила пассажиров в чёрные молчаливые фигуры. Только лицо подростка, глядящего в телефон, напоминало голубую светящуюся маску, но и он, заметив, как резко оборвался дождь, завертел головой и погасил экран.

Из мрака выплыло жёлтое пятно, обнажившее каменную стену тоннеля. За ним второе, третье, четвёртое. Не доехав до пятого, автобус остановился, запыхтев, как подземное чудище, подавившееся чернозёмом.

Водитель что-то пробубнил, зазвенел ключами. Мотор раскашлялся и смолк. Кто-то недовольно засопел и цыкнул. Люди замолчали, слушая, как бормочет водитель и копается в бардачке.

В темноте духота будто усилилась. Арсений протолкнулся к окну, нащупал ручку и дёрнул в сторону форточку. Его дождевик зашуршал, как целлофановая обёртка для букета.

Из тоннеля послышался гул.

– Ы-ы-ы-ы-ы! – выло Нечто, а может быть, просто ветер.

Лязгнула дверца.

– Ой, – женщина на переднем сиденье подскочила от неожиданности. – Хоть бы предупредил, что вылезает!

Луч фонарика чиркнул по лицу водителя, пропал под лобовым стеклом.

Скрипнула крышка капота.

Резкий звук развязал языки пассажиров.

– Кто там гудит? – прошептала девочка. – Там, в тоннеле?

– Сиди спокойно, – ответил ей строгий голос, и он же добавил: – Хоть бы свет включили.

– Не пихайте меня, женщина, – прогнусавил увалень.

Кто-то снова цыкнул и засопел.

– Почему мы встали? – послышался сонный голос Амалии.

– Тише-тише, – сказал Арсений. – Сейчас поедем.

Он нащупал в темноте её сухую горячую ладонь. У неё всегда теплели конечности, когда она спала.

Что-то бухнуло снаружи.

– Ох, – вздохнула женщина на переднем сиденье. – Господи, хоть бы никто в нас не врезался. Стоим тут посреди прохода.

Голоса зашептались, занервничали. Луч фонарика скользнул по потолку кабины. Крякнул водитель, хлопнула дверь.

– Что случилось?

– Щас поедем, ждите.

– Чего ждать-то?

– Да он издевается!

– В нас сейчас кто-то врежется – и всё.

– Мама мне…

– Почему не едем?

– Ждите. И без истерик!

– Не орите! Не пугайте детей!

Толпа зашевелилась, как тёмный мазут в бочке. Кто-то навалился на Арсения спиной, отодвинул локтем.

– Душно, – пропыхтел хриплый голос сбоку. – Душно, плохо. Откройте двери.

– Не положено.

У окна кто-то всхлипнул. Старик узнал девушку с кольцом в носу, даже в полумраке он видел, как она дрожит. Амалия обняла её, прошептала на ухо:

– Т-с-с.

Стены тоннеля двинулись навстречу друг другу, желая раздавить автобус, как банку с тушёнкой. Арсений тряхнул головой, прогнал морок.

– Тихо! – заорал водитель, но стало ещё хуже.

Страх заражал пассажиров, тащил в сливное отверстие, в чёрную дыру паники. Кто-то полез к дверям, застучал кулаком.

Арсений пошатнулся. Такое уже случалось с ним когда-то. В сердце подводной лодки, на глубине трёхсот метров. Субмарина замерла в толще Чёрного моря, хотя никто её не останавливал.

Он уже слышал эти голоса, видел блестящие вытаращенные глаза в тусклом свете, дрожащие руки и жадные рыбьи рты. Он знал, что́ случится дальше, и потому крепче вцепился в поручень, напряг слух.

Как только волна гула стихла, предвещая новый взрыв истерики, он громко кашлянул и спросил, словно простак и деревенский дурень:

– А по-моему, здесь лучше, чем снаружи. По крыше не тарабанит и сухо. Амалия, у тебя есть носовой платок?

Жена начала копаться в сумочке. Он широко зевнул.

– Нет! Ну, так я и знал. У кого-нибудь есть платок? Не хотелось бы на всех начхать.

Он потёр переносицу:

– Уф…