Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 1. Спасения нет

В голове раздался голос Залины, и я понял, что нужен прорыв. Естественно, временные ворота открылись в её квартиру. Моя царица принимала душ.

– Ничего другого не ожидал, – то ли засмеялся, то ли закашлялся старик. – Ну, радует уже то, что ты так быстро можешь это делать безо всякого обучения. Хорошо. Жить будешь здесь. О матери мы позаботимся. Всё необходимое тебе принесут.

Почти три месяца я провёл наедине с этим мерзким типом в одной комнате. Лишь утром и вечером появлялся охранник, принося подносы с едой и питьём. В остальное время приходилось либо слушать брюзжание маразматика, либо его же храп, больше похожий на кваканье.

Не стану врать: иногда наши беседы протекали весьма интересно. Например, он объяснил, как работает биржа, кто за этим стоит и почему всё это – огромное надувательство. Порой рассказывал забавные истории из личной жизни о встрече с очень высокопоставленными персонами и доводил меня просто до истерического смеха.

Но главными, безусловно, были, если так можно выразиться, медитации.

Работали по следующей схеме. Он молчал час, молчал два, а затем вдруг как рявкнет: «Позор».

От неожиданности при этом всегда начинался прорыв, старик резво спрыгивал с кровати и внимательно туда вглядывался. Все три месяца он, разочарованно качая головой, медленно тащился обратно в постель.

И, наконец, настал день, когда я заслужил свободу.

Свои без малого двести лет жизни Милосердный существовал в трёх мирах.

Первый был унылым и серым, как и сам морской порт, в котором обитала их семья. Он рос мальчиком замкнутым, молчаливым, но добрым. Мать умерла, когда ему едва исполнилось десять лет, и пришлось помогать отцу ходить на утлом судёнышке за рыбой: дома ждало ещё пять голодных ртов, мал мала меньше. Он заменил им мать и отца, по возвращению засыпавшего от усталости в кресле у телевизора.

Через семь лет умер и отец. К тому времени мальчик уже стал опытным и уважаемым мореманом. Начальник порта подтвердил его права на судно, выдав сироте капитанскую лицензию бесплатно.

Шли годы. Братья подросли и вошли в семейный бизнес. Теперь у них было два новеньких траулера и небольшая прогулочная яхта. Старшая из сестёр готовилась к свадьбе. Маленькое, спокойное приморское счастье.

Наступило лето.

Такой жары давно не случалось в этих вечно дождливых краях. Семьёй решили собраться все вместе на яхте: отдохнуть, позагорать да и просто поболтать о том о сём. Заплыли подальше в море, искупались и улеглись с коктейлями на палубе, наслаждаясь под лёгкую музыку из приёмника неторопливой дружеской беседой.

Из ниоткуда, сверкая солнечными бликами, пришла полукилометровой высоты волна цунами.

Последнее, что он запомнил перед тем, как потерять сознание, это вырванный с мясом штурвал, который пытался удержать до последнего, и схватившую его за руку младшую сестрёнку, висящую над бездной…

Очнулся на берегу. Порта больше не было. Кругом – выброшенные на берег обломки судов. Разжав ладонь, увидел вцепившиеся мёртвой хваткой пальцы сестры.

Дальше время потеряло смысл. Его, видимо, лечили в психиатрической клинике – он не знал, сколько именно. Лишь иногда, выныривая из чудовищных кошмаров, ненадолго понимал, где находится, а затем кошмары вновь и вновь ломали его разум, погружая в пучину безумия.

Как-то утром он неожиданно проснулся абсолютно здоровым человеком. Подошёл к зеркалу над умывальником и увидел там седоволосого кряжистого, хоть и изрядно исхудавшего, мужчину с густой бородой. Выйдя в коридор, попросил у санитарки бриться, отчего та упала в обморок: безнадёжный больной, молчавший (если не считать криков во сне) почти двадцать лет, появился как призрак с того света.

В коридоре раздались медленные тяжёлые шаги. Кто-то приближался слева. Лица в полутьме видно не было, но он опустил глаза: в них словно бил изначальный свет, пронзавший когда-то новорождённую вселенную. На плечо опустилась рука, и в голове раздался голос:

– Время пришло, Милосердный.

Перед ним открылось временное окно. Так он оказался во втором мире.

Встречающих было двое: изрядно подвыпивший бородатый толстяк и сухая, как палка, старуха. В их странной, полной хрустального добра вселенной, началось его служение. Верой и правдой больше тридцати лет Милосердный нёс свою вахту Стража Разума, пока…

Не хотелось вспоминать, как он очутился уже здесь, но сердце щемило и поныне.