Василий Боярков - Возвращение ростовского потрошителя

До поезда оставался примерно час, а молодая красотка, предполагая нечто подобное, заранее приняла снова душ, чтобы окончательно смыть с себя, как это принято считать, страх и сомнения, плотно покушала и теперь могла выдвигаться. В ходе прощания мать тем не менее пустила скупую слезу, отлично понимая, что теперь будет видеться с дочкой очень и очень редко, и даже попробовала убедить главу этого небольшого семейства все-таки отвести едва достигшую совершеннолетия девушку к поезду, но Иван Ильич был в своем решении непреклонен:

– Раз она считает себя достаточно взрослой, – сказал он в своем последнем слове, провожая Дашу к дверям, когда уже пришло время выдвигаться на станцию, – что способна сама распоряжаться судьбой, а родителей только ставить в известность, так пусть сама и достигает вершин, к которым стремится; ну, а для начала пёхом прогуляется до вокзала.

Вот так зеленоглазая блондинка оказалась на темной улице одна-одинешенька, одетая в обычную свою одежду, с маленькой дамской сумочкой, школьным рюкзаком за плечами и огромной сумой на колесиках. Пока она шла городской чертой, где существует хоть какое-то освещение, Шалуева чувствовала себя вполне уверенно и даже не помышляла о каком-то там страхе. Но вот! Путь ее подошел к небольшой березовой роще, где в половине восьмого вечера первого ноябрьского дня, как это и полагается, стояла кромешная темнота. Сердце Даши бешено заколотилось, а сама она остановилась, не решаясь шагнуть в пугающее пространство, тем более что ее де́вичья интуиция подсказывала об однозначном нахождении рядом живой, а возможно, враждебной сущности. Минуты шли одна за другой, время натягивалось, до поезда оставалось совсем немного, а если быть точным, не больше, чем сорок минут.

Как уже известно, Дарья не была такой смелой, поэтому она уже стала подумывать о полном провале своей затеи; в эту минуту блондинка предположила, что она попросту не сможет преодолеть небольшой лесистый участок, казавшийся ей непреодолимым барьером; в действительности шелестом веток, скрипом стволов и другими странными звуками он был способен напугать даже самого какого ни на есть не робкого человека. Блондинка же с изумрудными глазками таковой не являлась и уже совсем было хотела «плюнуть» на все и возвращаться обратно, «поближе к дому», где уютно, тепло и спокойно, как – вдруг! – услышала сзади себя отчетливые, до «коликов» в животе пугающие шаги. Шалуевой почему-то показалось, что приближавшийся к ней человек – это тот самый неизвестный ей незнакомец, который нынешней ночью перебил всех ее бедных друзей (в таких ситуациях страхи обостряются, и человек вспоминает все, что с ним было, причем очень явственно, и отчетливо начинает осознавать всю серьезность создавшейся ситуации). «Я ведь единственная, кого он еще не убил…» – пульсирующим импульсом промелькнуло в ее голове зловещее размышление.

Очаровательная красотка была напугана до такой степени, что впала в панический ступор и не могла ни кричать, ни повернуться назад, чтобы самой убедиться в опасности, ни даже просто пошевелиться. Так она и стояла, дожидаясь неминуемой гибели. Внезапно! В двух шагах от нее раздался ободряющий голос Пети Игумнова, ее бывшего одноклассника:

– Шалуева, ты чего застыла как часовой возле кремлевских курантов? Как всегда, наверное, перетрусила и не можешь преодолеть эту лесную преграду? Так положись на меня – я тебя вмиг проведу и никто, поверь, к тебе не пристанет!

Невозможно будет себе представить, как Даша была рада слышать голос этого умственно отсталого паренька, проучившегося с ней до девятого класса и с большим трудом закончившего общеобразовательный курс обучения. Касаясь его внешности, стоит отметить, что был он невысок ростом, но при этом обладал значительной физической силой и выделялся развитым торсом и натруженными «качанием» мышцами; лицо его не было привлекательно, но и не отталкивало, имея какую-то особую притягательность, выраженную большими глазами чрезвычайно карего цвета; все остальное было самым, что называется, обыкновенным: волевые скулы, выпирающий нос, снабженный горбинкой, излишняя худощавость, сопряженная с продолговатым типом физиономии, тонкие широкие губы; одежда его состояла из утепленного костюма спортивного типа – говоря в общем, личность его была нисколько не примечательна, но тем не менее вызвала радостные эмоции у перетрусившей девушки, совсем уже собравшейся распрощаться с жизнью.