Геннадий Пустобаев - Рай начинается вчера

Варрава недовольно полоснул меня взглядом:

– Нам сейчас, Михай, надо не высовываться! Понимаешь, о чем я говорю?!! Не вы-со-вы-ва-ть-ся! И не вздумай без моего ведома что-то предпринимать! Не вздумай! Я буду решать, что и когда делать!

– Я не против, Варрава! – смягчая обстановку, спокойно сказал я. – Я не собираюсь идти тебе поперек. Я хочу, чтобы ты правильно оценил ситуацию. Акиф очень опасен! Очень! И он жаждет крови виновных! Это дело чести их семьи! И в данном случае от него не откупиться и не договориться. Его просто необходимо убрать! Только тогда можно будет обойтись малой кровью… Только тогда! Эдик – не то! Так себе! – сделал я неопределенный жест рукой. – Его слушают, потому что за ним стоит Акиф. Без Акифа он не сможет противостоять нам.

Варарва, поднявшись, подошел к окну, а затем спокойно сказал:

– Михай, я и сам знаю, что положение опасное, но мое решение будет твердым. Нам надо затаиться и выждать. Пусть ищут! Доказать нашу вину им будет непросто. А если ударят, – сделал он паузу, – врасплох нас не возьмут! А там мы и развернемся!

– Ну что же,… так тому и быть, – сказал я, задавив окурок в пепельнице. – Тебе виднее!

Варрава, стараясь не смотреть на меня, молча разлил в стаканы коньяк.

– Я еще подумаю, а сейчас давай лучше выпьем, Михай!

Пить мне не хотелось. Я чувствовал, что он не доволен нашей беседой, не доволен собой, не доволен мной, но, ободряюще кивнув ему, я взял стакан.

– Давай.

Прощаясь со мной, Варрава, успокаивая себя, еще раз повторил:

– Не будем суетиться, Михай! Как говорится, «Пожуем – узнаем»!

– Если успеем! – выходя из комнаты, не сдержавшись, ответил я ему.

В этот же день после разговора с Варравой я встретился с Борей. Мы приехали с ним к реке и, глядя на ее спокойные серые волны, долго молчали. Выглядел Боря подавленным.

– Ты знаешь, – наконец, тихо сказал он, – что-то тоска загрызла меня, Сашок! Нет-нет! Не страх, – поспешно добавил он, – а тоска!!! Когда с Настюшей случилось, думал, не выживу. Хотелось разорвать и Эдика, и Слона!.. И весь мир! Ничего, кроме своей боли и ненависти, не чувствовал! Ничего! А когда все произошло, – поежился он, приподнимая воротник куртки, – никакого удовлетворения! Никакого! Одна грязь и тоска!

– Ты не думай, – взглянул он на меня, – я тебе очень благодарен, Саша, что пошел за меня. Очень! Я теперь понимаю, что сам я ничего не сделал бы. Не смог!… Но лучше бы ты не пошел… – и, помолчав, он добавил: – Я не только себя замарал, но и тебя на такой грех подвел!

Достав пачку сигарет, Боря попытался неловко закурить. Молча чиркнув зажигалкой, я поднес огонь к его сигарете.

– Знаешь, Саша, – затянувшись, продолжил он, – не хочу я больше никому мстить! Не хочу смерти и Эдику. Бог ему судьей будет! Не мне было это решать! И не мне, видно, судить было! Не мне! Ты знаешь, – убитым взглядом посмотрел он на меня, – когда огонь побежал по полу, во мне что-то оборвалось… Да и Настя… – тяжело вздохнув, прервал он себя.

– Что, Настя?!! – не поняв, переспросил я.

– Снилась она мне после, – снова поежился Боря. – Снилась Настенька! И все плакала, словно просила: «Не надо, дядя Боря! Не надо!»

– Тебе уехать надо, Боря, – тихим голосом сказал я. – Возьми сестру, и уезжайте! Хотя бы на пару месяцев. Пока все не уляжется.

Он с тоской взглянул на меня, и по его взгляду я понял его немой вопрос.

– Да, Боря! Я не шучу! Завтра же уезжай! На кого первого они выйдут, так это на тебя. А я сейчас не смогу тебя прикрыть! Ты не в группировке… И поверь мне… Нам скоро самим несладко будет…

И мы опять замолчали, глядя на реку.

– Да пусть выходят, – равнодушным голосом нарушил молчание Боря. – Устал я от всего! Всю жизнь только и делаю, что бегаю, как дворняга. То от одних, то от других!

И, снова тяжело вздохнув, замолчал.

Назад мы ехали молча. Говорить не хотелось, каждый думал о своем. Остановившись на пустынной остановке, я достал из бардачка сверток и протянул его Боре:

– Возьми. Здесь деньги и ствол.

Боря, грустно взглянув мне в глаза, попытался неловко обнять меня своей калеченой рукой.

– Храни тебя Бог, Саша! Храни!..

Я улыбнулся ему в ответ.

– Не боись! Кто боится, тот гибнет!

– Ты все помнишь! – усмехнулся он, выходя из машины.

Отъезжая, я посмотрел, как Боря, ссутулившись, шел к пустынной остановке.

«Как приговоренный!» – невольно подумал я, и тоска к нему резанула меня изнутри. Задорно посигналив, я, рванув с места, увидал в зеркало, как он, повернувшись, прощаясь, поднял свою руку вверх.