Геннадий Пустобаев - Рай начинается вчера

– Во,.. в натуре, чудеса!!! Мне мама все втирала, что меня аист в капусту принес, а меня, видать, «шимпанидзе абезян» в мандарины подбросил!

Слон незлобно усмехнулся и, откинувшись на стуле, повторил:

– …Гыб-б-бон тэбя в банан падбросыл! Гыб-б-бон!!!

Его люди весело захохотали, а Лешик, подыгрывая Слону, смеялся вместе с ними.

Еще никто ничего не понял, как бритва в руке Писаря, матово блеснув лезвием, едва заметно описав в воздухе дугу, прошлась под бородой Слона, и я увидел, как удивление в его глазах в мгновение сменилось осознанием ужаса. Ужаса, произошедшего с ним. Его глаза захлестнуло страхом и болью. Испарина бисером покрывала его быстро белеющее лицо. Слон захрипел, схватившись руками за шею, но кровь, вырываясь из его разрезанного горла, прорывалась через его пальцы, как через плотину вода. Мощное тело его задергалось и стало заваливаться назад. Еще до того, как оно упало, я, выхватывая пистолет, отбросив стул, вскочил на ноги, мельком увидев, как вскакивает из-за стола и Сухой.

Через несколько секунд все было кончено! Бессонная ночь и алкоголь не добавили людям Слона резвости. Только один из них успел достать пистолет, так и не успев выстрелить. Когда затихли звуки выстрелов, я увидел, как Лешик, поднявшись с корточек и посмотрев на лежащего Слона, все еще охватывающего свою шею липкими от крови руками, тихо сказал:

– Свою маму надо было… – и, плюнув в его угасающие глаза, добавил: – Дешевле было бы, братела!

– Быстро, наших! – ни на кого не глядя, осиплым голосом приказал я, и Боря с Лешиком торопливо, словно убегая от этого страшного места, вышмыгнули из комнаты, оставляя меня одного. Пороховые газы, смешавшись с запахом крови, вызывали тошноту. Отойдя от стола, я задел ногой гильзу и она, тихо звякнув, откатилась в сторону. Я видел, как из ее горловины едва заметно еще выходили остатки порохового газа. Было дико осознавать, что еще мгновение назад лежавшие без признаков жизни люди были живы! Еще мгновение назад они думали, смеялись, разговаривали! А теперь их тела неподвижно лежали, словно сложный механизм внезапно остановившейся машины, уже не работающий, но еще теплый, еще издающий какие-то непонятные звуки. Взяв со стола бутылку с минералкой, я отпил прямо из горлышка, и мне стало несколько легче, но тошнота не прошла. Не успев отдышаться, я услышал быстрые шаги и увидал Писаря, за которым, держа автомат стволом вниз, торопливо семенил Рыжий. Увидав трупы, Рыжий приостановился, но, переборов себя, прошел вглубь комнаты. Веснушки на его лице поблекли. Мы молчали, не глядя друг на друга. Вторыми, таща побулькивающую канистру с бензином, появились Сухой с Кислым. Поставив канистру на пол, Кислый, учащенно дыша, выпрямился, с ужасом посмотрев на убитых людей. Я видел, что от тошнотворного запаха смерти ему становится плохо.

– Стреляй! – кивнув в сторону лежащих тел, сухо приказал я ему.

– Стрелять?!! Но… они… – растерянно переспросил он, слабо махнув рукой.

– Шмаляй, Кислый! – просипел на него Лешик. – Язык короче будет!

Кислый затравленно огляделся и, скривившись, как от боли, подняв «Наган» выстрелил в грудь лежащего ближе к нему тела. Пуля, ударив в темную от крови рубаху, резко рванула ее, от чего тело дернулось, и я увидел, как Кислый, побледнев, покачнулся от отвращения. Стоявший рядом Рыжий, все поняв без слов, подняв ППШ, дал короткую очередь по другому телу. Выброшенные ППШ гильзы, весело зазвенев, покатились по полу.

– Уходим! – взглянув на Сухого, кратко сказал я, направляясь к двери.

Боря, кивнув, наклонился над канистрой, открывая ее. Проходя мимо неподвижно лежащего Слона, Рыжий, взглянув на залитые кровью золотые часы на его руке, склонился над ним, пытаясь их снять, но шедший за ним Писарь не дал ему этого сделать.

– Котлы не тронь!!! – зло бросил он, резко оттолкнув Рыжего. – Шевели копытами… Крыса!

Выйдя из комнаты, мы еще торопливо шли к выходу через зал, как сзади послышался звук вытекающего из канистры бензина. При этом звуке Кислого стошнило, и он, оперевшись рукой о стол, вырвал.

– Давай, Паша! Давай! Уходим! – поторопил я его, и он, покорно кивнув, пошатываясь, как пьяный, пошел за мной.

Выйдя на улицу и отдышавшись, Павел, с ужасом посмотрев на открытую дверь кафе, быстро вытер губы рукавом ватника и, словно прячась, сел в машину, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Через лобовое стекло я, нервничая, смотрел, как в дверях, разбрызгивая останки бензина, показался Сухой. Швырнув пустую канистру вглубь холла, он, суетясь, поджег коробок спичек и, перекрестившись, бросил его на пол. Когда пламя весело побежало внутрь кафе, Боря затравленно посмотрел ему вслед и, не выдержав, рванул к машине.