Сергий Горн - Проводник. Возвращение зари. Его единственная книга чернилами света написанная

Маленькие пальчики осторожно в это время выкапывали из влажного песка цветок, помятый волнами, но всё ещё живой.

XII.Юноша старика успокаивать начал, сдерживая слёзы и свои в себе, сказав дрожащим голосом:

После этих слов старик ожил. Глаза, недавно потухшие, в мгновение заискрились, просветлели, забегали, как кузнечики под запах скошенной травы на сочных лугах, и он вспомнил для него важный момент или какое-то незаконченное дело. Он вдруг развернулся, сказав, мол, посиди, отдохни, а сам исчез во чреве странного дома, от которого было парню не по себе. Старик, словно призрак, двигался там, внутри, и через секунды вернулся, неся в руках бережно что-то светлое. Что-то во тьме чертога тускло сиявшее, но постепенно набиравшее силу света.

И. О, Боже мой! Старик протягивает длиною в дюжину сантиметров полоску тусклого света и прижимает к стеклу прямоугольного окна. Полоска чудным образом просачивается, словно вода через решето, сквозь гладь запотевшего от старческого дыхания стекла. Он, поражённый этим действием чуда, сам не зная как, протягивает в ответ свои руки, и полоска света касается рук его, и тихо ложится, будто листочек в осеннюю пору наземь, так она на раскрытые ладони.

Сердце задрожало, забилось, вытеснив комочек страха к горлу. Полоска как-то завибрировала в ладонях и выделила более яркий свет. Присмотревшись пристальней, он увидел человеческую прядь волос. Её свет сочился через края ладоней, между пальцев и падал, точно водопад, вниз к его ногам и, осветив некоторую площадь, затухал, исчезая где-то там, в незримых измерениях, откуда она неустанно брала живоносный источник света.

Видимо, только от чужого голоса прядь могла ожить, если суждено было ему получить главную роль в возрождении чуда. И правда, так и есть: после слов, сказанных им, полоска света вначале задрожала в ладонях, а затем выскользнула из рук его и повела к другим злоключениям. Видя это явление, рассудок героя поколебался, и он стоял несколько немых секунд, будто вкопанный глубоко в сырую землю, не поведя ни одним членом своего тела. Прядь, пролетев несколько десятков метров, вернулась и сделала несколько колец вокруг героя, которые разрушили внутреннюю окаменелость глины. Шаг героя поначалу вялым был, но после нескольких десятков метров, когда окрепла поступь, стал верным себе, а рассудок вернулся к нему неповреждённым, приняв в себя новые значения реальности. Реальность сверхъестественного состояния нынешней жизни. Впереди путников ожидал древний лес, полный чем-то жутким.

Этот лес страшил лишь сердце героя, которое не готово было так быстро свыкнуться с подобными изменениями. Ему невольно приходилось вслушиваться в многочисленные скрипы, шевеления деревьев, которые казались неестественными и тянули крючковатые ветки, походившие на уродливые кисти множества мертвецов. Кости пытались ухватиться за живое тело, но всегда не успевали это сделать и цеплялись за рубаху, её полностью дорывая. Прядь, летящая впереди, обжигала светом кончики голодных веток, и они, в свою очередь, содрогаясь, будто породистые псы от ледяного ветра, отступали обратно во тьму теней парализованной ночи.

Продвижение трудным было. Немая стылость в дружеском отношении с громкой усталостью и сонливостью сверхъестественного начала клонила неустанно упасть на бревна гнилую часть или, может быть, не так давно в глину согрешений под пение сказочных трав, но мысли о невыполненном задании отклоняли ту противную участь, чтобы впредь до конца пути не мнилась.

Путь через лесные дебри не длился долго, – их движения были порывистыми. Вместо одного шага – десять метров. И вывела прядь девочки, как будто на лесную поляну, но было это болотом с многочисленной порослью невысокого камыша и тростника более мелкого роста. Топь в среде той растительности расположилась угрожающе, пахло падалью. На небольшом расстоянии от тверди земной, на которой наш герой стоял, в центре высматривались очертания дома в окружении больших копий. Они были выше незнакомого жилища, и при приближении пряди начали двигаться, словно колеблемая ветром сухая лоза. Прядь не могла мимо них пролететь, чтоб после проникнуть в дом через ближайший проём окна. С помощью тусклого света проявлялись окна, как будто лишь одна-единственная свеча прогоняла нечеловечий мрак во четыре стороны мира.