Максим Пэйн - Соль

Провозившись с железкой и дважды поранившись в процессе, я, наконец, отодрал окошко от надгробия. Осмотрев его со всех сторон, я не нашел ни единого отверстия, через которое можно было бы вытащить изображение и, немного поразмыслив, разбил стекло о каменный столик. Анна вздрогнула от неожиданности, но не сказала ни слова. В ее глазах читался упрек и разочарование, но мое желание заполнить альбом было сильнее меня. Снаружи послышался очередной тягучий грохот грома и яростный свист неожиданного порывистого ветра.

Я развернул фотографию и снова сделал серию снимков, но ни один не устроил меня. В помещении было очень темно, и глянцевая поверхность фотографии отсвечивала при вспышке.

-Нам надо уходить! – Анна сказала, съежившись. Забирай фотографию! Дома сфотографируешь!

Я положил фотокарточку в бумажник и мы поспешили домой. На улице было мрачно и вот-вот должен был начаться ливень. Порывистый ветер гнал громоздкие темные облака по серому безликому небу и со скрипом раскачивал деревья, а кладбище утопало во мраке леса, мелькая лишь надгробиями вдали.

На полпути до дома небо прорвало и начался сильный дождь, который, к удивлению, быстро закончился. Когда мы вбежали во двор, тучи уже успели рассеяться и выглянуло солнце.

Мы застали Александра за починкой крыши загона во дворе. Две поваленные березы уже были нарублены на дрова и сложены стопкой рядом с курятником.

-Я думал, вы еще спите, – сказал он удивленно, приколачивая новые дощечки к загону. – Ну и ливень прошелся ночью, у соседей аж окна выбило градом и шквалистым ветром.

-Да, и не говори! Ужасный ливень! Мы вот решили немного прогуляться с утра, – Анна сказала сконфуженно.

-Странное время, однако, вы выбрали для прогулок! – Александр буркнул недоверчиво.

-Ночью не спалось, вот и выбрались на рассвете. Давно хотелось посмотреть рассвет! – я как за соломинку ухватился за эту ложь, поскольку она звучала более или менее убедительно, хоть и рассвета мы там и в помине не видели.

Взгляд Александра замер на моих руках: “Где вы так гуляли, что у тебя все руки расцарапаны?”

-А, это мы перелезали через поваленное дерево! – я засмеялся, стряхивая грязь с коленей и отводя взгляд, боясь попасться на лжи. -Да и перемазаться вон как умудрились!

-В общем, искатели приключений! Идите уж в дом. Там мама с Катей стряпают с утра и все ждут, когда вы спуститесь.

После завтрака Анна решила немного поспать, но а мне было совсем не до сна.

Я вышел на крыльцо и, раскрыв свой бумажник, вытащил фотографию дедушки. Один взгляд на нее и я похолодел – все изображение каким-то образом почернело. Недоуменно осмотрев фото со всех сторон, я рассудил, что, должно быть, произошла та или иная химическая реакция. Но каким образом? Возможно, изображение было светочувствительно? Или, может быть, капли дождя как-то просочились на ее поверхность? Все это, конечно, были глупые объяснения. Теоретически, она не могла измениться. Я попробовал потереть черноту пальцем и соскрести ногтем, надеясь, что изображение как-то испачкалось – ровным счетом ничего не помогло, проблема была в самом изображении. Я никак не мог ответить на вопрос, как такое могло случиться. Ужасно разозлившись, что основная цель поездки пущена в трубу, я схватил фотографию и разорвал ее в клочья. Неожиданный порыв ветра, закрутив, подхватил мелкие кусочки и унес их прочь. Через минуту я пожалел о содеянном, ведь я должен был вернуть фотографию на кладбище, как и обещал Анне, но в порыве гнева сделал ошибку. Бесконечно долго я стоял на крыльце и думал о том, что я наделал и как скрыть этот проступок.

Ужин был отличным, но у меня кусок в горло не лез: я все раздумывал о том, что могло случиться с фотографией, и корил себя за то, что слишком погорячился, разорвав ее. К чаю подали вареники с вишней и сметаной.

– Как тебе наши края? – Александр поинтересовался, вытирая рот.

Раздумывая о совершенной глупости, я оторопел от неожиданного вопроса.

-Да, я в совершенном восторге от этих мест. Очень рад, что смогли приехать, – я выдавил улыбку.

-Бледный – то какой! Что же тогда на тебе лица нет! – затараторила Дарья.

-Не выспался, – я зевнул для пущей достоверности.

-Так иди выспись, сынок! Небось, еле на ногах стоишь!

Я действительно неважно себя чувствовал. Поблагодарив за обед, я пошел к себе.

В ту ночь я ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть, но тщетно: совесть грызла меня изнутри, не давая ни минуты покоя. В четыре утра я встал и вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. Солнце еще не взошло и вокруг было темно, но из-за горизонта уже выбивались слабые лучики света, готовые вот-вот излиться на окрестности, потонувшие в серой прохладной дымке. Перебирая цепочку на шее, я случайно порвал ее неловким движением, и она затерялась под раскидистым кустом сирени.