Роберт Маккаммон - Лесной Охотник

После инцидента в Гонконге Мэллори приехал в Уэльс, в обитель майора. Майклу всегда казалось, что Мэллори держит себя как человек более старшего возраста, однако во время той встречи он — в своем синем костюме и с белоснежной шевелюрой, делавшей его чем-то похожим на орла — показался ему намного старше, чем в тот день, когда они сидели и пили «Гиннес» на аэродроме в Северной Африке шестнадцать лет назад. К настоящему моменту Мэллори было уже за семьдесят, однако в своей душе он, несмотря ни на что, сохранил задорного и открытого мальчишку, которым когда-то был.

Валентин Вивиан был главой Секретной Службы. Кордвинер Как-Его-Там заменил его теперь, хотя не годился ему в подметки. Но Майкл знал, что теперь этот человек просидит в кресле главы спецслужбы очень и очень долго — это пожизненная должность.

Суть визита Мэллори, как он сам сказал, состояла в том, что Серебряная нить сделала несколько снимков с помощью длиннофокусной камеры «Ляйка», и на эти снимки попал Майкл Галлатин — его поймали в весьма неудачный момент. Не требовалось объяснять в подробностях, что именно Мэллори имел в виду. Теперь семейство Серебряной Нити имело фотографическое доказательство того, что Майкл умеет обращаться в волка.

Будь очень осторожен, сказал ему Мэллори. Они могут явиться за твоей кожей, твоим сердцем или твоей головой. Либо захотеть забрать все сразу. Попомни мои слова, майор, будь очень осторожен.

Но прошло меньше месяца, и уже сам Мэллори не сумел проявить достаточно осторожности. Больше недели он числился пропавшим без вести, а после его нашли в багажнике брошенного такси на свалке в Восточном Лондоне с перерезанным горлом и выколотыми глазами. Валентин Вивиан нанял небольшую группу телохранителей и отправился в путешествие по Америке в качестве писателя под творческим псевдонимом Эвелин Тедфорд, а Кордвинер — новый начальник — тем временем купил себе бойцовскую собаку, чтобы та патрулировала территорию его дома и обходила по периметру недавно приобретенный электрический забор.

Ему показалось, или что-то пошевелилось?

Майкл затаился и прислушался. Снова заухала сова, и вторая отозвалась ей. Майкл подумал, что, возможно, эти звуки издавали и не совы…

Ночь висела на грани насилия.

Возможно, в том и суть героизма, часто думал Майкл в прежние смутные времена. Быть человеком действия. Сейчас, пройдя через все то, через что ему пришлось пройти за всю свою жизнь, он лишний раз убедился, что Рольф Гантт был прав.

И ведь все любят героев, но сами герои обречены на одиночество. В том состоит его природа — быть одиночкой. Проживать жизнь на своих условиях и в свое время, не торопиться в забвение, потому что забвение жаждет получить героя так же, как любого другого человека. А что же до любви? Ах, да. Любовь. Какая женщина может по-настоящему полюбить героя? Да, они могут хотеть касания плоти героя, хотеть лечь с ним в постель и оставить себе какое-то героическое воспоминание длиной в целую ночь, но это никогда не заходило дальше. Когда приходил черед выбирать, только обычный человек мог завоевать женское сердце. Человек, любящий мясо с картошкой; человек, остающийся дома, когда на улицах опасно, потому что жена и дочь (или сын) хотят видеть его рядом с собой; человек, живущий лишь мечтами о героизме. А настоящий герой может только мечтать об обычной жизни.

Но для лесного охотника это было недостижимо.

Смерть охотника маячила на грани разума Майкла в эту ночь, как это было уже много раз прежде, во время множества других ночей. Он был стар и очень устал. Ему было больно, и он стал медлительным. Что могло ждать впереди охотника, который уже всего себя отдал? Оставалось только одно: отдать жизнь в обмен на преображение из нынешнего состояния в нечто совершенно неизведанное, как преображается последняя нота «Жаворонка», растворяясь в пространстве и медленно угасая.

Но теперь он услышал не легкую ноту. О, нет, звук, от которого дрожь пробрала волчье тело до самых костей, а глаза округлились, был далеко не легкой звенящей в воздухе нотой.

Это был настоящий взрыв, который разнесся по лесу и эхом отразился от каждого камня на лугу «Четырех братьев».

Он понял, что это был звук разрушения его дома.

Несколько взрывов последовало следом за первым. Он увидел, как огонь взметнулся вверх сквозь деревья, и услышал запах пороха в ветре. Они разорвали его церковь на части, чтобы Майкл Галлатин больше не мог найти там свое пристанище. Нет, они хотели, чтобы он оставался под открытым небом. Хотели, чтобы в последние свои минуты он испытал страх, потому что они могли двигаться в темноте так же тихо, как волки.