Пруд, наверное, уже замёрз. Но вряд ли там уже собираются рыбаки. Она говорила, что иногда они появляются, хотя рыбы в озерце нет давным-давно. А она там водилась вообще? Как по мне, пруд слишком маленький, чтобы там что-то ещё жило. Посреди пруда торчал островок со старым деревом, листва которого похожа на лысеющую голову. Жалкие листочки появляются поздней весной и опадают полностью уже в начале сентября. Печальное зрелище.
Вот этот поворот я помню. Ехал здесь на автобусе, тут водители всегда замедляются, чтобы пересечь трамвайные пути, которые торчат слишком высоко, чтобы спокойно их преодолеть. Телефон вспыхнул, и это было сообщение, но в очередной раз не от неё. Я смахнул его в сторону и выключил экран.
Мы заехали в знакомый двор, и я успокоился. Эти места уже знаю отлично. Высокие дома как две скобы окружают длинную детскую площадку и небольшой красивый парк с низкорослыми кустарниками. Летом тут росли цветы, а сейчас аккуратно собранные сугробы похожи на оградку.
Мы остановились у третьего подъезда. Он в самом углу, и тут машинам всегда трудно разъезжаться. Мы попрощались с водителем, и я вышел, рукой вытянув за собой портфель. Машина тронулась не сразу, и мне даже удалось дойти до двери подъезда, прежде чем она уехала.
Я уже поднёс палец, чтобы набрать номер её квартиры, как из подъезда вышел мужчина. Он очень странно на меня посмотрел, и мои глаза машинально опустились. Я сделал вид, что сейчас наберу номер квартиры и меня впустят. Мужчина тихо хмыкнул и придержал для меня дверь, я зашёл внутрь, кивнув ему, но так и не удостоив взгляда. Мне не понравились эти глаза, сидящие над обвисшими щеками.
Тут очень тепло, и мои очки запотели после мороза снаружи. Я их снял и по мышечной памяти дошёл до лифта. Пятый этаж, её квартира слева на площадке. Знакомая мелодия дверного звонка вызвала во мне трепетную, но неприятную дрожь. Вспомнилось то, о чём не хотелось бы вспоминать. Звуки аккуратных шагов до двери послышались заранее, и поэтому я задержал дыхание, боясь непонятно чего.
Она говорила по телефону, сильно удивилась, увидев меня на пороге. Ждала кого-то, что так быстро открыла дверь? До этой секунды она смеялась, она шутила, но телефон выпал из её рук на кафельный пол прихожей, и женский звонкий хохот стих вместе с пластиковым ударом телефона об пол. Она набрала воздуха в лёгкие, но я ударил прежде, чем прозвучал её крик.
Она упала спиной на пол, кажется, ударилась затылком. Я быстро зашёл и закрыл за собой дверь. Помню, однажды к нам постучались соседи, когда мы громко трахались с ней. Слышимость тут и так слишком высокая, и необходимо сделать всё быстро, чтобы никто ничего не услышал. Тем более в такой поздний час, когда шум с улицы пропал совершенно, и можно различить чужое дыхание за стеной.
Я достал из портфеля скотч и быстро обмотал её рот, обернув несколько раз ленту за затылком и оставив лишь нос торчать поверх. Она замычала, но даже без скотча сделала бы это тихо. Когда я поднял её с пола за плечи, внизу уже растеклось небольшое кровавое пятно. Мелкие капли сползали по белокурым коротким волосам, быстро превращаясь в коричневую корку.
Пришлось оттащить её в большую комнату. Здесь стояли картины её авторства. Никогда мне не нравились. Слишком претенциозно. Эти портреты чересчур простые. Две линии и глупый чёрно-белый градиент. Такая безвкусица. Надо было ей сказать об этом раньше. Кровать как всегда не заправила, хотя я говорил, что это некультурно и некрасиво, даже если никто не ждёт гостей.
Я положил её на пол лицом вниз и замотал руки за спиной тем же скотчем. Её кулачки сложились в замо́к, и она немного согнулась, чтобы выворот плеч был не таким сильным. Её стоны стали чуть громче. Я пнул её в бок, надеясь, что это поможет, но стон стал лишь протяжнее, никак не тише.
– Помолчи, пожалуйста, а то они услышат, – шепнул я ей на ухо, пока переворачивал лицом к потолку, – не хочу, чтобы к нам опять стучались.
Из её глаз потекли скупые слёзы, смазывая тушь, нанесённую безобразно толстым слоем. Помада с губ стёрлась под скотчем. Она что, куда-то собиралась уходить? Куда можно уезжать так поздно? Неужели к нему ?
Старался не думать об этом, но с каждой секундой у меня получалось всё хуже. Эта ревность не покидала меня ни днём, ни ночью. Я слишком поверил ей, чтобы сейчас не размышлять о том, как низко она со мной поступила. Да, я сильно обиделся, и мне хочется, чтобы она знала. Её взгляд был устремлён ровно на меня, зрачки тряслись, и блики бегали туда-сюда по её глазным яблокам. Как же сильно я любил её глаза.
Читать дальше