Анна Шулятицкая - Алоха, мой друг

Неведомая сила потянула его вперёд, где благоухал райский сад, о котором знали местные. Он пробирался через кусты роз, царапая руки в кровь. Он обливался потом от жары, но ступал без слов, не жалуясь на долгую дорогу. Его не отпускало чувство безграничного восторга. Он не понимал, что им движет. Раздвинув папоротник, Калео пришёл в изумление. На земле, вдоль ярких цветов, лежал младенец с золотыми глазами и молчал, будто совсем не хотел ни есть, ни пить. Ребёнок глянул на Калео осмысленным взглядом. «Как же ты тут оказался? Ведь не с неба упал», – произнёс он, всё ещё ошарашенный находкой. Младенец был спокойным и не заплакал, когда Калео забрал его с собой. Он отнёс ребёнка к родным, чтобы те узнали, что он стал отцом.

Лана росла быстро. Она, как и любой мальчик или девочка вытворяла шалости, спускалась со склона на листьях кокосовой пальмы, помогала отцу шить одежду, плести циновки. Когда Лана выходила из дому, чтобы поприветствовать горы, людей и вождя, небеса как будто прояснялись, и солнце жарило вдвойне сильнее.

Больше всего ей нравилось наблюдать за поющим отцом.

Она дарила радость, и как путеводная звезда указывает дорогу мореплавателям, освещала всякого доброй улыбкой.

Но вот Калео состарился. Лана из хорошенькой девочки превратилась в миловидную, не по годам смышлёную девушку. Ей было уже шестнадцать лет.

– Ты выбираешь, за кем идти, – сказал как-то Калео за ужином, смотря на её полное оранжевое лицо с ямочками.

– Я сама по себе. Я знаю, куда двигаюсь и поэтому счастлива, – ответила Лана.

– Конечно. Но когда-нибудь ты познаешь другое счастье, – намекнул Калео.

– О чём ты говоришь, отец?

– Счастье не может существовать без преданности.

– Я преданна своему народу.

– И мне?

Она поспешила уверить Калео:

– Тебе особенно!

– Но эта преданность происходит из детства. Её не выдернешь с корнем, как и многолетнее дерево. Бывает и другая, которая приходит неожиданно. Она учит отваге и нежности.

Лана не понимала отца и считала, что он преувеличивает.

С приходом лета она занялась собирательством ракушек. Однажды, в один из таких дней, когда она, сидя на берегу, плела украшения, к ней подошёл серьёзный юноша с коричневыми волосами. Это был Кеоки, сын опытного рыбака.

– Что делаешь? – спросил он, опустившись рядом.

– Отдыхаю, – коротко произнесла Лана.

– Я заметил. Можно и мне с тобой отдохнуть? Только я бусы не буду плести, не умею, – смутился Кеоки.

– Хочешь, научу? – предложила она ласково.

– Ты прекрасно справляешься и без меня, – отрезал Кеоки. – К тому же, я здесь не для этого.

– А для чего?

– Думается, что на этом острове только ты сумеешь меня понять, так как не похожа на других девушек. Если я откроюсь, ты никому не расскажешь?

Лане было не впервой выслушивать кого-либо, но она и не противилась. Она чувствовала, что в этом и в чём-то ещё состояло её призвание.

– Объясни, что тебя тревожит.

– Отец желает, чтобы я пошёл по его стопам и выходил за риф, изготавливал сети. Но меня тошнит от рыбы! Я вижу её каждый божий день! Я мучаюсь из-за того, что мне нравится раскрашивать доски. Я обманываю, и это удручает. У меня не получается не думать об увлечении. Отец не знает, что меня притягивает. Он меня побьёт или чего хуже…

– Но ведь он заботливый человек! – заметила Лана. – Не отзывайся о нём настолько грубо. Он желает добра, я верю.

– Нет.

– Как же тебе доказать, если ты упрямишься? Вот скажи, как ты к нему относишься?

– Причём здесь моё отношение?

– Если выказываешь пренебрежение и относишься к отцу как к врагу, то не поймёшь, что он действительно старается до тебя донести.

– Я не прав?

– В ссоре оба делят вину пополам. Кто-то должен сделать шаг к примирению.

– Мне сложно.

– Ему не легче. Что же насчёт досок… Не покажешь?

– Тебе и впрямь интересно?

– Да!

Кеоки убежал в джунгли, а когда вернулся, на груди Ланы уже висели раковины. Он показал ей пару картин с водопадом и речкой и с выдуманной птицей, у которой были фиолетовые перья и большой хохолок.

– Красиво изображаешь!

Кеоки подзадорил её комплимент. Он выразил благодарность.

– Сегодня я буду рисовать тюленя.

– Для себя?

Он сказал, понизив голос:

– Раз нравится, то для тебя. Я продолжу. Я и так собирался. Мы встретимся завтра?

– Зачем? Разве ты не занят?

– Не очень. Спасибо, – произнёс Кеоки и, смутившись, замолчал.

Как только погода испортилась, они покинули берег, разойдясь по разные стороны.