Владимир Чакин - Баба Нюра

– Умница! – вырвалось у меня. – Какая же ты умница, моя Душка!

Я чувствовал странное единение с этой прекрасной машиной, порождением моего разума, и мне казалось, что Душка отвечает мне взаимностью. От нее явственно исходили флюиды радости, ее прозрачный корпус таинственно и одобряюще мерцал зелеными переливами в свете ночника.

Но нельзя терять ни секунды драгоценного ночного времени, пора приступить к делу. Глубоко вздохнув, я опустился на кушетку и надел обруч. Взглянув на таймер, задумался. В прошлый раз длительность удушающей нагрузки составляла тридцать секунд, и за это короткое время успело произойти несколько событий. Из этого вытекает, что время здесь и там существенно разнится, а, если быть предельно честным, то я пока даже в принципе ничего не знаю о свойствах времени загробного мира. Может, его там нет вообще? Ладно, оставим пока слишком фундаментальные вопросы для будущих исследований, а сегодня для второго эксперимента я все же попробую увеличить время пребывания в запределье, не топтаться же на месте? Я выставил на таймере одну минуту и решительно нажал красную кнопку пульта.

Сосредоточился на собственных ощущениях. Рубец на шее немного ныл, поэтому обруч на этот раз я сместил чуть выше, ближе к подбородку. Опять быстро загорелись щеки, загудела голова, и тонко засвистело в ушах. Все происходило почти точно так же, как в первый раз, никаких багровых пятен я на этот раз перед собой не видел. И боли от давления обруча я почти не чувствовал, и тело почти не немело, лишь слегка покалывали кончики пальцев ног.

Что случилось, неужели что-то пошло не так? Я открыл глаза, приподнял голову и огляделся. Что сразу бросилось в глаза – в комнате стало заметно светлее, и ночник был выключен. За окном уже явно наступило утро, рассеянный свет проникал в комнату сквозь полураскрытые шторы, освещая разбросанные в беспорядке вещи и делая явным царящий в квартире привычный беспорядок, скрывающийся ночью за тусклым светом ночника.

В крайнем удивлении я поднялся, сел на кушетке и бросил быстрый взгляд на журнальный столик. Удушающей машины, моей Душки на столике не было!

Хлопнул рукой по шее – и обруч тоже исчез! Е-к-л-м-н, о-п-р-с-т – что все это значит, куда подевался мой уникальный прибор?

Я хлопал глазами, ничего не понимая. Неужели все мои последние научные подвиги мне приснились? Какая досада!

– Здравствуй, Алеша. Как ты себя чувствуешь? – раздался тихий женский голос из угла комнаты, где находился мой письменный стол. Ко всему прочему, в комнате еще кто-то был!

Я резко повернул голову и увидел сидящую за столом женщину с коротко остриженными светлыми волосами. Она приветливо улыбалась мне, но от ее улыбки меня бросило в холод, и противная мелкая дрожь охватила с головы до пят.

– Мама, ты? Откуда? – идиотский вопрос слетел с моих уст, но в следующее мгновение я уже правильно оценивал происходящее.

Душка исчезла, на дворе наступает день, в комнате находится умершая около года назад мама… Совершенно очевидно, что я опять там, в загробном мире. Совершенно незаметно переход призошел на этот раз.

Что ж, тем лучше…

– Я жив, мама, жив, всего лишь прибыл сюда погостить, как я рад тебя видеть!

– Я все знаю, Алеша, ты у нас такой молодец, мы с папой очень гордимся тобой.

– Папа… А где же папа, почему его нет с тобой?

– Папа варит кофе на кухне, сейчас подойдет.

Кофе, конечно, кофе, как я мог забыть! Это ведь было любимым папиным занятием и даже предметом особой гордости – собственноручно приготовить и напоить гостей хорошим кофе. Большой кухонный стеллаж до сих пор заставлен различными кофейными машинами и другими приспособлениями, имеющими отношение к процессу приготовления кофе. Отец хорошо разбирался в его марках и использовал только лучшие сорта, которые, по его просьбе или, зная его слабость, в качестве подарка присылали или привозили папины коллеги со всего мира.

Уже проникал в комнату чудесный кофейный аромат, и у меня во рту собрались слюни в предвкушении, так сказать. Я не то что бы фанатично преклонялся перед этим напитком, но в свое время очень любил иногда дегустировать различные сорта из папиных запасов.

– А вот и кофе! Здравствуй, сынок, – поприветствовал меня отец, вошедший с подносом, на котором благоухали три чашки.

– Очень рекомендую, сорт Кона, прислал профессор Густав Морнинг, мой друг с Гавайев. Совершенно особенный, ни с чем не сравнимый, мягкий и нежный вкус.