Стивен Кинг: Иногда они возвращаются - английский и русский параллельные тексты

But after the kids were gone, something old and brooding seemed to settle over the halls and whisper in the empty rooms. Some black, noxious beast, never quite in view. Sometimes, as he walked down the Wing 4 corridor towards the parking lot with his new briefcase in one hand, Jim Norman thought he could almost hear it breathing.

Однако стоило зданию опустеть, как в свои права вступала некая темная сила из былых времен. Невидимый зверь, который неотвязно следовал за тобой. Иногда, поздно вечером, когда Джим Норман шел пустынным коридором четвертого корпуса на выход, к автостоянке, ему чудилось, что он слышит за спиной его тяжелое дыхание.

He had the dream again near the end of October, and that time he did scream. He clawed his way into waking reality to find Sally sitting up in bed beside him, holding his shoulder. His heart was thudding heavily.

“God,” he said, and scrubbed a hand across his face. “Are you all right?”

В конце октября он снова увидел ночной кошмар и на этот раз не сумел сдержать крика. Хватая руками воздух, он не сразу понял, где он. пока не увидел Салли: она сидела на постели, держа его за плечо. Сердце бешено колотилось.

- О Боже. - Он провел ладонью по лицу. - Ну как ты?

“Sure. I yelled, didn't I?”

“Boy, did you. Nightmare?”

“Yes.”

“Something from when those boys broke that fellow's guitar?”

- Все нормально. Я кричал?

- Еще как. Что-то приснилось?

- Приснилось.

- Эти мальчишки, которые разбили гитару о батарею?

“No,” he said. “Much older than that. Sometimes it comes back, that's all. No sweat.”

“Are you sure?”

- Нет, давнишние дела. Иногда вдруг все возвращается так отчетливо. Ничего, уже прошло.

- Ты уверен?

“Yes.”

“Do you want a glass of milk?” Her eyes were dark with concern.

He kissed her shoulder. “No. Go to sleep.”

- Вполне.

- Хочешь стакан молока? - В ее глазах промелькнула озабоченность.

Он поцеловал ее в плечо:

- Нет-нет. Ты спи.

She turned off the light and he lay there, looking into the darkness.

He had a good schedule for the new teacher on the staff. Period one was free. Two and three were freshman comp, one group dull, one kind of fun. Period four was his best class: American Lit with college-bound seniors who got a kick out of bashing the ole masters around for a period each day.

Она выключила ночник, а он еще долго лежал, вглядываясь в темноту.

Хотя в школе он был человек новый, для него составили удобное расписание. Первый час свободный. Второй и третий - сочинение в младших классах: один класс скучноватый, другой весьма живой. Интереснее всего был четвертый час: курс американской литературы для поступающих в колледж; для этих не было большего наслаждения, чем сплясать на костях признанных классиков.

Period five was a “consultation period,” when he was supposed to see students with personal or academic problems. There were very few who seemed to have either (or who wanted to discuss them with him), and he spent most of those periods with a good novel. Period six was a grammar course, dry as chalkdust.

Пятый час, обозначенный как «Консультации», отводился для бесед с теми, кто плохо успевал или у кого возникали сложности личного характера. Таких либо не было, либо они не желали раскрываться, так что он мог спокойно посидеть с хорошей книгой. Шестой час - грамматика - был до того сухим, что казалось, раскрошится, как мел.

Period seven was his only cross. The class was called Living with Literature, and it was held in a small box of a classroom on the third floor. The room was hot in the early fall and cold as the winter approached. The class itself was an elective for what school catalogues coyly call “the slow learner”.

Единственным по-настоящему серьезным огорчением был для него седьмой час, «Литература и жизнь», который он проводил в тесной клетушке на третьем этаже - в сентябре там стоялa жара, зимой - холод. Здесь были собраны те. кого в школьных каталогах стыдливо именуют «медленно усваивающими».

There were twenty-seven “slow learners” in Jim's class, most of them school jocks. The kindest thing you could accuse them of would be disinterest, and some of them had a streak of outright malevolence. He walked in one day to find an obscene and cruelly accurate caricature of himself

on the board, with “Mr Norman” unnecessarily chalked under it. He wiped it off without comment and proceeded with the lesson in spite of the snickers.

В классе Джима сидели двадцать семь таких «медленно усваивающих», все как на подбор атлеты. В лучшем случае им можно было поставить в вину отсутствие интереса к предмету, в худшем - откровенное хулиганство. Как-то раз он открыл дверь и увидел на доске столь же удачную, сколь и непотребную карикатуру на себя с явно излишней подписью мелом: «Мистер Норман». Он молча стер ее и начал урок под издевательские смешки.

He worked up interesting lesson plans, included a/v materials, and ordered several high-interest, high-comprehension texts—all to no avail. The classroom mood veered between unruly hilarity and sullen silence. Early in November, a fight broke out between two boys during a discussion of Of Mice and Men. Jim broke it up and sent both boys to the office. When he opened his book to where he had left off, the words “Bite It” glared up at him.

Он старался разнообразить занятия, включал аудиовизуальные материалы, выписал занимательные, легко запоминающиеся тексты - и все без толку. Его подопечные или ходили на головах, или молчали, как партизаны. В ноябре, во время обсуждения стейнбековского романа «О людях и мышах», затеяли драку двое ребят. Джим разнял их и отправил к директору. Когда он открыл учебник на прерванном месте, в глаза бросилось хамское: «На-ка выкуси!»