Герман Чернышёв - Шелест сорняков

– Думаешь, я дура? – рассмеялась Инка. – Не надейся, что я отпущу его с тобой. Дэйда будет разочарована, услышав, что ты опять что-то замышляешь.

– Люди всегда что-то да замышляют. И то не всегда дурно. Ты путаешь своё недоверие со сметливостью.

– То, что ты замышляешь, всегда выходит Дэйде боком.

Инка покашляла, и стол, за которым она сидела, вмиг опустел. Возле неё появились мужчина и женщина, также одетые в двуцветные коричнево-зелёные брюки.

– Миленькая одёжка, – Дэйдэт снисходительно улыбнулся. – Это тётка заставляет вас носить подобное? Кажется, у неё окончательно испортился вкус. Хотя уже чтобы иметь с вами дело, его должно напрочь недоставать.

– Выродок с вами не пойдёт, – Инка пропустила колкость мимо ушей.

– Да я и с вами никуда не пойду, – возмутился Оддо и развернулся, чтобы уйти, очевидно, но Лускас подпёр входную дверь плечом и покачал головой. – Да вы свихнулись. На кой ляд вам сдался выродок? Я же сказал, что у меня ничего…

Проницательный взгляд Габинса прервал его. «Если думается, что с тебя содрали всё возможное, то это не так, – припомнил он. Что Габинс под этим подразумевал? – Минди обобрала меня почти дочиста, но про значимость выродков и словом не обмолвилась. Ни она, ни Плейт, ни Бэрнс не увидели во мне ничего, кроме неполного кошелька, или они бы не оставили меня на дороге. Получается, этой Инке и Дэйдэту известно что-то, чего не знает Минди и её шайка. Или Инка притворяется? Похоже, она просто не хочет отдавать меня Дэйдэту».

– Что умолк, выродок? – ответа Инка так и не дождалась. – Берите его, и уходим.

Двое её спутников двинулись к Оддо, тот попятился. Тут уже покашляла Бернадетта.

– Милые мои, что ж вы тут устроили? – спросила она с неправдоподобным волнением в голосе. – Лускас, не дай случиться тому, чему не должно случаться в «Закрытом кошельке». Да не тяни с ними. Я не люблю, когда мои посетители учиняют неразбериху. Вероятно, ты забыла, Инка, кто я такая.

– Никогда и не ведала. Хозяйка загаженного трактирчика? Или бледная карга? Какое описание тебе нравится? Отойди и не мешайся, а то я тебе твою головёнку снесу с плеч, хотя она и так на них еле держится.

Ойтеш вопросительно глянул на Дэйдэта, в очередной раз безропотно наполняющего свою кружку вином. Тот слегка зажмурился и вильнул головой, всем своим видом выказывая, что для волнений нет ни повода.

– Не о чем беспокоиться, Ойтеш, – сказал он негромко. – Надеюсь, ты-то не забыл моих слов? «Закрытый кошелёк» не бедствует.

Ойтеш по-прежнему с опасением уставился на Бернадетту. Трактирщица, очевидно, могла за себя постоять. Но нападать на вооружённую Инку, которая, по виду, явно не упустила бы момента воспользоваться своим клинком, – чистейшей воды безумие. Она держала его с заметной лёгкостью. Казалось, стоит ей хотя бы самую малость ослабить хватку, и он выпадет из её руки.

– Отойди, женщина, – Инка выставила лезвие перед собой. – И этой образине скажи.

– Как пожелаешь, – Бернадетта загадочно улыбнулась. – Лускас, отойди.

Коренастый охранник нехотя отступил к балке, не сводя глазёнок с Инки. Та кивнула своим дружкам.

– А теперь, выродок…

– Останется здесь.

– Как ты смеешь, торговка?

– Ты, верно, и правда, не знаешь, кто я такая. Впрочем, это не столь важно. Лускас, скажи мне, почему ты там, а не здесь, между этой неучтивой девкой и выродком?

– Чтобы дать неучтивой девке убраться отсюда, – недовольно и немного разочарованно ответил Лускас. Инка сделала шаг в сторону Оддо.

– Без него, разумеется, – добавила трактирщица и возвысила голос. – Гости моего славного трактира, – застольная болтовня притихла. Все угрюмые взгляды обратились на хозяйку «Закрытого кошелька». – Вы пьёте мой эль, отдыхаете в моём сумраке, в нём же остаются и ваши тайны, которых я ой как наслушалась за тридцать лет, – лица посетителей мало-помалу искажались. На одних отъявленно виднелся страх, на других просто опаска, но ни одно не осталось прежним. – Неужели вы позволите хотя бы кому-то навредить мне? А я, знаете ли, не намереваюсь отмалчиваться, если выяснится, что вы все не благодарны мне в достойной мере. И ещё мне понравился этот выродок. Поэтому мне не хочется отпускать его вместе с этой негодницей. Не ровён час она испортит его. И, как вы сами прекрасно слышали, она почему-то думает, что уйдёт сегодня из «Закрытого кошелька» после всех этих ужасных оскорблений, высказанных ей.

В дальнем углу лязгнуло железо, и в половую доску в три пальца толщиной неглубоко воткнулось зазубренное лезвие. Затем двое сидящих поодаль от входа тоже вынули свои клинки. Скрежет всё явственнее нарушал безмолвие. Дощатый пол глухо застонал, когда его пронзила дюжина мечей. Инка ошалело вертела головой, и с каждым разом всё больше стали поблёскивало в свете настенных ламп.